Барин-Шабарин 2 - стр. 24
– Так, барин, постель же… почитай, что большая часть белья вся сгорела. На четыре кровати-то и найдётся, более нема, – объяснила свою жеманность Саломея.
– В тесноте, да не в обиде! – сказал я и направился в дом, чтобы быстрее позавтракать и убегать от общения с женщинами.
Иначе можно в нём завязнуть.
Кстати, вдруг вспомнился такой сериал, как «Великолепный век», про гарем султана Сулеймана Великолепного. Я этот фильм не смотрел, не мой жанр, но, когда приезжал к матери, хотел я того или не хотел, но узнавал весь сюжет. Она просто жила сериалом. Так что я слушал, проявляя уважение к истинно любимой женщине. Так вот у меня возник один вопрос: а как вообще получилось, что Сулейман был прозван Великолепным, если он только и занимался тем, что разгребал интриги и склоки внутри своего гарема? Вот-вот. Что-то наврали сценаристы того фильма. Либо женщины, либо работа.
Наскоро перекусив овсяной кашей и тремя вареными яйцами, я спешно направился прочь из дома.
– Со мной идти не надо! – строго сказал я, когда Петро и ещё пятеро молодцов увязались следом. – Ждите возле мастерской, я скоро туда подойду. В лес сходить мне надобно.
Мужики улыбнулись, но быстро посерьёзнели, наверняка, если бы про посещение леса сказал не я, то последовали бы шуточки про то, чтобы кто за задницу не укусил, когда присяду, или про то, что ещё лопухи не созрели. А я сперва даже и не подумал, чем бы можно оправдать свой уход в лес.
Было одно дело, которое гложило и саднило, любопытство съедало. Я же так и не посмотрел, что именно тогда уволок из кабинета Жебокрицкого. Возможно, стоило бы пару дней подождать, или хотя бы ночью отправиться к тайнику, но я опасался опоздать. Всё шло к тому, что скоро начнётся дождь, а земля и так мокрая, да и добычу я лишь чуть прикопал, и был риск вымочить и документы, и деньги, а возможно, и полностью их испортить. Учитывая современные чернила и то, что мой вещмешок – это всего лишь не сильно плотная шерстяная ткань, я рисковал потерять все то, что с таким огоньком добывал.
Через двадцать минут я уже развязывал тесёмку вещмешка. Отложив в сторону пустой кувшин, из-за которого всё внутри провоняло то ли спиртом, то ли больше смолой, я взял три стопки ассигнаций, перевязанных бечевкой. Деньги, признаюсь, радовали глаз.
По номиналу бумажек и примерному количеству ассигнаций я сделал вывод, что здесь не менее двадцати пяти тысяч рублей ассигнациями. Если весьма грубо разделить это на три с половиной, получится сумма более чем в семь тысяч серебряных рублей. Много, но никак не те десять тысяч, которые мне пытался предъявить Лавр Петрович.