Бархат фиалки - стр. 16
– А, что если у нее есть тот, кто ей нравится и за кого она сама хочет выйти?
– Что значит, есть кто нравится? И, допустим, это так. Ничего, и это можно пережить. Я конечно понимаю, мне сорок восемь лет, не так стар еще и сам вчера был молод, но также понимаю, что мы должны принимать жизненно важные решения и делать выбор исходя из всего и учитывать все. Иногда приходится чем-то жертвовать. Ничего не поделаешь.
– А, если бы тебе так сказали двадцать лет назад и отдали меня за другого? Как бы ты поступил или что сказал бы тогда? Ты бы тоже молча смирился или стал бы добиваться меня?
– Это совсем другое, Тамара. Зачем ты сравниваешь? Мне было легче. Мне было двадцать восемь, я твердо стоял на ногах, и твои родители не были против. А вот если бы не отдали, им было бы не несдобровать. А-ха-ха, – расхохотался он сам от своих слов и ушел. Она осталась одна со своими мыслями и переживаниями за свою дочь. Тамара хорошо понимала, что значит, отнять любовь, ведь сама когда-то любила и любит своего мужа. Она и представить не могла, если бы с ней поступили также. После разговора с мужем она пошла в комнату Камилы; девушка сидела на кровати, облокотившись на спинку и поджав ноги в коленях.
– Доченька! Девочка моя, – подошла она к кровати и села рядом, – что мне сделать для тебя, мое дитя? – Женщина протянула руку к ее щеке и вытерла слезы с глаз, – нам ничего не остается с тобой, моя родная, как смириться, прошу тебя, смирись. Камила, но умоляю тебя, не делай глупостей, не делай ничего такого, от чего твой отец должен будет опустить голову. Я прошу тебя, мое дитя. Не строй свое счастье, разбив нам сердца, я тебя умоляю, – взмолилась мать навзрыд, – прости, что я ничего не могу сделать, твой отец дал слово, и он его не нарушит. – Камила молча смотрела на мать. В ее глазах закончились даже слезы.
На телефоне уже в сотый раз звучит сигнал сообщения и пропущенных звонков. Обеспокоенный и ничего не подозревающий Саид без конца звонил ей. С самого вечера он стоял на улице неподалеку от ее дома, но не мог дозвониться, чтобы она хотя бы выглянула из окна своей комнаты, которое как раз выходило на эту улицу. Неизвестность была хуже всего. И спросить ему было не у кого, так как брата он спросить не мог из-за моральных соображений, а сестры у нее не было. Он просто терпеливо ждал. Тамара вышла из комнаты, чуть посидев с дочерью, а девушка так и оставалась там не выходя даже поесть.
Наступил вечер, а за ним и ночь; в доме настала глубокая тишина и Камилой начала овладевать дремота. Сквозь сон девушка услышала легкое постукивание по стеклу. Спросонья ей показалось, что это сон, но стуки продолжались. Она встала и подошла к окну. Саид стоял внизу на уровне цоколя и мило улыбался, жестом показывая открыть окно. Увидев его, от счастья и одновременной печали ее сердце стало «кричать» – «забери меня, прошу!», – но эти крики заглохли при воспоминаниях о словах матери, которая молила ее ничего такого не предпринимать. Девушка была в замешательстве, не зная, как поступить. Она еще какое-то время стояла не двигаясь с места, а парень стоял и смотрел на нее все с той же улыбкой, продолжая показывать кивком головы, а иногда рукой открыть окно. Наконец она открыла его, и он сразу подошел ближе.