Бард - стр. 43
Мы прошли всего полторы-две лиги, я за это время выпил половину фляги воды и потребовал устроить привал. Едва Боб остановился, я свалился на землю как подкошенный.
Мы попили воды, пожевали лепешек, посидели еще какое-то время. Светило уже окончательно спустилось за горизонт, начали сгущаться сумерки. Тропа, по которой мы шли, петляла где-то в густом лиственном лесу и становилась все менее различимой с каждой секундой. «Что ж, веселая предстоит ночка!» – подумал я, после чего с усилием встал, и мы снова двинулись в путь.
Я не буду пересказывать всех подробностей того перехода – мы шли всю ночь, через одну-две лиги делая привал, с каждой новой остановкой все более долгий. Когда стало уже совсем темно, по кустам начали раздаваться шорохи и волчьи завывания, мы остановились и разожгли костер. На нем мы зажарили два куска солонины, я поел, начал дремать, и в полудреме мне почудились в темноте у тропы две пары горящих зеленых глаз. «Волки», – как-то отрешенно подумал я. Но в следующую секунду в эти глаза полетела горящая ветка, брошенная гигантом Бобом, а затем он сам, вскочив, с молотом в руках бросился в кусты, громко вопя:
– Зашибу, твари!
Из кустов послышались хрусткие удары и отчаянный визг, словно бы молодых щенят. А затем – стремительный шелест удирающей среди растительности стаи. Боб появился из кустов, держа в одной руке кувалду, а другой отирая забрызганное кровью лицо.
– Ты смотри, подлюки! – бормотал он. – К костру они подобрались! Совсем обнаглели!
Умиротворенный этим бормотанием, я забылся сном, но, как мне показалось, уже через секунду ощутил себя внутри какого-то страшного урагана – голова моя болталась из стороны в сторону так, словно должна была вот-вот оторваться. Весь сжавшись от ужаса, я открыл глаза и обнаружил, что это Боб всего-навсего пытается меня разбудить, встряхивая за плечи:
– Эй, Жюльен! Просыпайся, светает уже!
– Проснулся, проснулся я! – поспешил я заверить молотобойца и, выскользнув из его железных объятий, огляделся. Действительно, небо на востоке уже посерело, от нашего костра остались одни угли, и в предутренних сумерках наша тропа уже стала более или менее различимой. Хлебнув воды из фляг, мы двинулись дальше.
Продвигались мы так же – короткими переходами, подолгу отдыхая. Странно, но после ночного происшествия с волками я как-то успокоился и уже не торопился на встречу с темным эльфом, не думал о том, сколь долгий путь нам еще предстоит пройти. Мы сделали еще один большой привал, снова поели, а затем Боб заявил, что чувствует где-то поблизости воду. Забрав обе, почти пустые фляги, он отправился на поиски ключа или речушки, небольшого озерка; в предгорьях всегда мало было собственно родников, зато случалось довольно много ручьев, бежавших с гор. Ручьи образовывали небольшие озерца, вода в которых, отстоявшись, была даже чище, чем в лесном источнике. Это была талая вода горных ледников, которую маги считали самой чистой на Файеране и в своих магических операциях использовали только ее. Вернулся Боб где-то через час весь в грязи, но с десятком грибов в шлеме, который он держал перевернутым в руках, словно небольшое ведерко. Как бы отвечая на мой недоуменный взгляд, Боб пояснил: