Баранкин, будь человеком! - стр. 16
В воздухе медленно, как рыбки в аквариуме, плавали выдранные из моего бока маленькие перышки.
– Полу-чи-чил! Полу-чи-чил! – продолжал злорадно трещать Костя Малинин.
– Ниче-чего не понимаю, – чирикнул я. – Такая знакомая кошка… Можно сказать, родная…
– «Родная, знакомая»… Скажи спасибо, что вывернулся…
– Баранкин перед кошками никогда не отступал!
– Храбрый какой! Расчи-чи-рикался: «Иди сюда, я тебя не съем, чу-дач-ка!» Сам чу-чу-дак! Ты забыл, что ли, что кошки едят воробьев?
– Да нет, – сказал я, – просто я еще не привык к тому, что я воробей!
– «Не привык»! А почему же я сразу привык? – сказал Костя и добавил: – Вот съела бы тебя твоя родная Муська, что бы я твоей матери сказал?
Я представил на секунду, что было бы, если бы мне действительно не удалось вырваться из Муськиных лап, и мне стало не по себе. Откровенно говоря, я просто испугался, хотя опасность миновала и бояться было уже нечего, но перья у меня все равно зашевелились и встали дыбом.
– Что это с тобой? – спросил меня Костя. – Ты какой-то чу-чу-чумовой!
– Да так… Жарко! – сказал я, обмахиваясь одним крылом.
Костя опять начал ругать меня, а я взял и сунул голову под крыло, но в это время кто-то ткнул меня чем-то острым в бок…
Событие тринадцатое
О чем чирикают бабушки
Я выглянул из-под крыла и увидел сидящего рядом со мной старого, облезлого воробья.
– Ты, птен-чик желторотый, – сказал мне старый воробей, – я тут все время за тобой с березы наблюдал. Ты что, вообще дура-чок-чок-чок или только притворяешься?
– А что вам от меня надо?
– Ты не груби старшим.
– Я не грублю. Это у меня такой голос.
Чтобы отвязаться от старика, я снова спрятал голову под крыло, но старик опять пребольно клюнул меня в шею.
– Слушай, когда с тобой разговаривают старшие! Чти взрослых! Чти-чти-чти! Не чуф-чуф… не чуфырься!