Барабанные палочки (сборник) - стр. 11

– Что ж вы, господин учитель, всякую шваль в лес берете? Не кабак. – Андрюха наблюдал, как Игнатьич в благодарность наливает ему спирта. – Вы не против, бутылочку я временно конфискую? И у господ гимназистов тоже. Вы когда возвращаетесь? Вот я провожать приду и отдам. Лежа-ать! – заорал он, заметив, что Василий корячится с целью встать. – В общем, Анатолий Игнатьич, до утра я тут побуду… А этого мудака, с вашего позволения, завтра лично посажу… Не плачь, горилла! На паром, на паром посажу и в город отправлю. Чтоб воздух не портил.

Вскоре компания, включая Кольку, в присутствии классного лесного мужика спокойного за подругу, от стыда расползлась по палаткам зализывать раны. У костра остались трое. Андрюха достал из рюкзачка какой-то толстый корешок, вынул ножичек – и в несколько точных движений вырезал медведицу с медвежонком на спине.

– Ой, – Юлька выпучила свои совиные глазищи до размера небольших подсолнухов, – точно как моя, ага? – И глянув искоса на Игнатьича, заткнула себе рот обеими ладошками.

– Да ты мастер! – Игнатьич с уважением пошевелил бровями. – Учился где или так?

– Да всяко бывало… – Андрюха протянул фигурку Юле, а благодарному Игнатьичу свою кружку. – Давай, Толян, еще по чуть-чуть. Снимем стресс.

Из палаток неслись храп, неразборчивая ругань пацанов и придушенный смех до отчаяния глупых девок.

Вскоре, по-щенячьи свернувшись на одеяле рядом с надежными дядьками, в надежном лесу, под надежным небом, у надежного огня, зажав в кулаке надежную мать-медведицу, уснула Юляша.

Скульптор Андрей Филин растянулся на просушенной и проветренной за лето, теплой, укрытой длинными иглами и мхом земле и глядел на звезды, среди которых различал только Полярную поблизости от двух популярных ковшей, неизвестно почему зовущихся «медведицами». Задумчиво спросил:

– Скажи-ка, дядя, а ты хорошо вообще знаешь своих этих… бойцов?

Анатолий Игнатьич прикрыл спящую Юльку телогрейкой. Пожал плечами:

– Ну дак… Всё ж на глазах. Знам, как не знать…

– А вот ты знаешь, что эта девочка, Юля эта вот – что она со зверьем общается… Ну как своя, будто сама зверек?

– В смысле? – не понял Игнатьич.

Андрюха, по-прежнему глядя в небо, рассказал мастеру, как чуть не рехнулся со страху сегодня утром на поляне у ручья.

Игнатьич реагировал неожиданно спокойно. Неторопливо прикурил от уголька, открыл ржавые под ржавыми усами зубы.

– А я ждал чо-то вроде. Прикинь. У ней бабка знахарка. Ну, по травам, понимашь, отвары всякие… Прадед, папаша энтой бабки, был хитник знаменитейший, корунды такие добывал – царскую корону украшали.