Бандитская губерния - стр. 2
– Он уходил в отпуск по семейным обстоятельствам. У него тетка в Рязани была при смерти, – парировал председатель Департамента.
– Один раз – да. А второй раз что, тоже тетка? – с нескрываемым сарказмом спросил Воловцов.
– Нет, второй раз – не тетка, – ответил Радченко.
– А кто – дядька? – с прищуром посмотрел на него Иван Федорович.
– Второй раз судебный следователь Широбоков был в отпуске ровно по истечении года службы, – произнес Геннадий Никифорович и тотчас пожалел о своих словах, поскольку реакция Воловцова была вполне предсказуема.
– Года службы? – воскликнул он. – А я ведь не имел отпуска даже по истечении двух лет службы! И у меня есть тетка в Рязани. Она, может, тоже при смерти, поскольку не виделись мы уже лет пять. Потому мне крайне необходимо съездить к ней и удостовериться, что она не лежит на смертном одре и ее посиневшие губы не шепчут едва слышно: «Ванечка, племянник мой родненький, приезжай поскорее повидаться со своей старенькой тетушкой, а то, может статься, и не свидимся более на этом свете…» – У Воловцова, помимо его воли, вдруг повлажнели глаза (не иначе как тоже результат телесной и нервической усталости). – А кроме нее, милостивый государь Геннадий Никифорович, у меня и родни-то никакой больше нет, – сглотнув и едва не всхлипнув, закончил столь душещипательную фразу Иван Федорович.
Посиневшие губы тетушки Воловцова и его повлажневшие глаза, очевидно, возымели положительное воздействие на Радченко. Он вздохнул и, стараясь не встречаться взглядом с судебным следователем по наиважнейшим делам, произнес:
– Ну, а я что… Собственно, ничего. Мы ж не звери какие… Мы же понимаем, что сказать последнее «прости» иногда важнее, нежели сделать возлюбленной даме предложение руки и сердца. Но, – Радченко и не смог скрыть ехидных искорок в глазах, – наш окружной прокурор не даст тебе разрешения на отпуск.
– Да? – сухо проговорил Воловцов. – Ну, это мы еще посмотрим. Я сам к нему схожу…
– Ага, Иван Федорович, – язвительно усмехнулся Радченко, – сходи…
Кабинет окружного прокурора Московской Судебной палаты, действительного статского советника Владимира Александровича Завадского был много больше кабинета Радченко. Иван Федорович всегда чувствовал себя в нем маленьким, не больше циркового карлика, особенно когда Владимир Александрович был настроен на распеканцию. Последняя такая распеканция была устроена Воловцову не столь давно, при расследовании повторно возбужденного по указанию Сената дела о двойном убийстве в Хамовническом переулке жены и дочери известного московского гражданина Алоизия Осиповича Кара. Тогда прокурор просто метал молнии и обещал отстранить Ивана Федоровича от дела, ежели он не уложится в недельный срок. Воловцов уложился и нашел убийцу жены и старшей дочери главного пивовара Хамовнического медопивоваренного завода Алоизия Кара. После чего окружной прокурор самолично принес Ивану Федоровичу извинения, сказав, что «в последнюю нашу встречу был с вами довольно резок и, наверное, несправедлив к вам». Конфликт на этом был исчерпан. Собственно, Завадский был отличным знатоком своего дела, разбирался во всей казуистике российских законов, но вот подчиненным не доверял и предпочитал контролировать лично все дела в обоих Департаментах Судебной палаты – уголовном и гражданском. Чего, конечно, делать не успевал и оттого психовал и злился, но – невозможно объять необъятное…