Балтийская сага - стр. 133
– А если не ранен, а притаился? – прервал его особист.
– То есть как? – выдохнул Плещеев. – Что это значит?
– Это значит, ждал конца боя, чтобы сдаться в плен.
– Да вы что, товарищ майор! – Плещеев, ошеломленный, вскочил со скамьи.
На столе, сколоченном из неструганных досок, заколебался огонек коптилки в узком горле сплющенной снарядной гильзы.
– Сядьте, Плещеев, – сказал особист и постучал пальцем по столу. – Что вы знаете о Савкине?
– Ну, знаю, что у него отец военный инженер, полковник…
– Про отца нам известно. О самом Савкине – что знаете, как помкомвзвода? О его настроениях.
– О настроениях? Ну, ничего такого… Нормальный боец. Скрытный немного. Молчаливый.
– А-а, скрытный. То-то и оно. – Опять постучал майор по столу. – Нам известно, что у Савкина были высказывания.
– Какие высказывания?
– Что у финнов тут, на Свири, линия не слабее, чем линия Маннергейма в финскую войну.
Плещеев пожал плечами. Чего он, майор особого отдела, привязался к нему? Он, Плещеев, не обязан прислушиваться, о чем говорят между собой бойцы взвода. Настроения!
– Настроение, товарищ майор, – сказал он, щуря глаза на коптилку, – во взводе нормальное. Мы знаем обстановку. Знаем, что не даем немцам и финнам замкнуть второе кольцо окружения Питера. Об этом и высказываемся…
– Если завтра, – опять прервал его особист, – по финскому радио услышим Савкина, как он зовет советских бойцов в плен, так разговор у нас, Плещеев, будет другой.
С этими словами особист, надвинув шапку на брови, вылез из землянки. Плещеев, расстроенный неприятным разговором, спросил у командира батальона разрешения выйти. Комбат, не проронивший при разговоре-допросе ни слова, сказал:
– Сядь, Плещеев. – Протянул пачку «Беломора». – Закуривай.
«Беломор», конечно, папиросы хорошие, но что-то не получалось у Плещеева удовольствия от первых затяжек.
– С чего майор взял, – спросил он, – что Савкин сдался в плен?
– Работа у них такая, – ответил комбат, перегнав дымящуюся «беломорину» из одного угла широкого рта в другой. – Лучше подозревать, чем прозевать… Я тебя не допрашиваю, Плещеев, – сказал он, помолчав, – но просто по-человечески скажи, чтó ты думаешь по делу Савкина.
– Да нет никакого дела, товарищ капитан. Савкин не мог сдаться в плен. Ну, не верю я.
– Прямо не знаю, чтó доложить комиссару бригады… С ним же не просто, с Савкиным. Его отец чуть не всей инженерной службой командует на Ленфронте.
– Я помню, товарищ капитан, он приезжал к нам в Дерябинские казармы с сыном повидаться. – Плещеев поднялся. – Савкин, когда в лесу бой завязался, наверняка был тяжело ранен или убит. Вы так и доложите. Разрешите, я пойду, товарищ капитан. Нам в боевое охранение скоро заступать. А я хочу успеть Травникова проведать.