Размер шрифта
-
+
Баллады, сказки, мифы, сны. Мифомистика 21 века - стр. 25
Он давно позабыл, как парить между небом и морем.
– Он усталый пророк, заглянувший во сне в свою вечность.
Но опомнись, не спорь. – Ну конечно, с тобой я не спорю.
Я вхожу в океан, и тону, как в начале когда-то,
Знаю, снова меня эти сильные руки спасают.
– Ты рискуешь, мой друг, он давно позабыл все утраты,
Он не старый десантник, он просто усталый скиталец.
Снова дед и отец защищают от страсти и боли,
Но упрямству и дерзости видно не будет предела.
Я вхожу в океан, как русалка под мутной луною.
Только тень моя снова во тьме золотистой алела.
И смолкают вдали где-то вальсы в миноре Шопена,
Это бабушка в полночь к роялю решила спуститься,
В океане страстей не укрывшись от вечного плена,
Я плыву в неизвестность, случится лишь то, что случится.
Пирушка… Ночные тайны
И свет огня мелькнет в пенсне Ф.
Ю Визбор
Нас трое в заброшенном доме осталось,
И ночь нависала, как плащ чародея,
И где-то звезда в полумраке металась,
И пламя в печи загорелось яснее.
О чем говорили, не помню, не знаю,
Мы в сказочный мир открывали дорогу,
И там, в зазеркалье старуха седая,
Смотрела на эту пирушку нестрого.
А рыжий шутил, но о чем, непонятно,
Он зеркала суть нам хотел передать,
Но мрак был зловещим, и звезды, как пятна,
На черном плаще проступали опять.
И словно бы время имело значенье,
И слово казалось, чарует внезапно,
И только у зеркала больше прозренья —
Ответа не ждем, я нема и азартна.
Огонь синеватый, его откровенья,
Мое пониманье, романа начала.
Но что это снова? Мираж и прозренье,
Нас трое в заброшенном доме, звучала
Минорная, знаю, «Баллада» Шопена,
Да только закончили пир мы в мажоре.
Рассвет, он врывается в жизнь постепенно,
На радость на нашу, кому – то на горе.
И белая стая – небесная стража,
Нам свет возвращает легко, беззаботно.
Дожили, допели, и что еще надо?
Огонь отразится в пенсне у Ф…
И в первый день творенья… Мой Фауст
Усталые звезды искрились, и море хрипело,
Не в хоре церковном, но все-таки девушка пела,
И облачных тройка коней уносилась к закату,
Ласкали нас волны и вдаль убегали куда-то.
Двенадцать героев на берег морской выходили,
Хранили тот остров, и сказки и песни любили
Послушать во мгле, не утихнуть уже звездопаду,
И чуду творенья мы были с тобою так рады.
Останутся снова поэмы и песни, и страсти,
Поэты в забвенье, и Слово в неведомой власти.
Останутся в мире лишь первые звуки творенья,
Усталые звезды коснулось внезапно забвенья.
И все, что до нас сотворили – оно ускользало,
И волны хрипели, и мудрость смывали безжалостно,
И новые свитки напрасно спасти мы пытались,
И там, в тишине обнаженные снова остались.
Вот так и живем, и теряем какие-то книги,
Страница 25