Балканы. Красный рассвет - стр. 29
Но как бы то ни было, а болгарский царь прибыл в Евксиноград вечером двенадцатого марта за несколько часов до начала исторической (а быть может, роковой) встречи.
Все было спокойно. Ни отделение абвера, располагавшееся в Варне в трех километрах от дворца, ни болгарская жандармерия (находящаяся под прямым патронажем гестапо) ничего не подозревали. А быть может, дело в том, что в жандармерии тоже служат болгары, которые по долгу службы не любят коммунистов, но в то же время не станут шпионить за собственным монархом. Личная охрана – опять же из людей, лично преданных царю Борису; им вовсе все равно, с кем он собрался встретиться в своей резиденции на берегу моря: с Гитлером, Черчиллем, Сталиным или с самим Сатаной.
И вот безлунная полночь. Небо затянуто низкими облаками, порывистый ветер швыряет в лицо горсти мелких морских брызг. Сейчас новолуние, из-за чего на морском берегу темно как в подвале, и хозяин дворца, выходя по садовой аллее на берег, вынужден светить себе под ноги электрическим фонарем. На нем охотничий костюм, высокие сапоги, теплая куртка, шапка с пером, но руки его пусты. Не встречают гостей с ружьем наперевес, да и лишнее здесь это. За спиной Бориса – светящиеся теплым желто-розовым окна дворца, полускрытые безлистными ветвями деревьев, впереди – непроглядная чернота моря. Свет из окон дворца, как путеводный маяк, должно быть, виден издалека. На всем остальном побережье – сплошная темнота. Болгария – воюющая страна и в ней действуют правила светомаскировки; да и спят все давно… и только царю никто не указ.
И вот где-то далеко в море, где черная вода встречается с таким же черным небом, свозь свист ветра и шум разбивающихся о берег волн послышался отдаленный, стремительно нарастающий воющий звук. То, что там, в ночи, мчится к берегу, по издаваемому звуку не похоже ни на корабль, ни на самолет, ни даже на торпедный катер с авиационными моторами. Стоя на смотровой площадке над пирсом, приподнятой над уровнем моря на высоту двухэтажного дома, царь Борис напряженно вглядывался в темноту, испытывая жуткое желание убежать отсюда куда подальше и не испытывать судьбу. Вой нарастал, и в то же время менял свой тон – словно то, что двигалось к берегу, сбрасывало скорость. И когда звук оказался уже совсем рядом, вдруг вспыхнули габаритные огни, осветив нечто громоздкое, несуразное и угловатое. Рубка как у корабля, три огромных пропеллера, как у самолета, корпус скорее плоский, чем обтекаемый, палуба его даже несколько выше обзорной площадки, а там, где у нормального корабля проходит ватерлиния – некое подобие огромной резиновой подушки.