Балканы. Красный рассвет - стр. 23

Но царю Борису было неизвестно, как русские из будущего отнесутся к его стране, станут они выручать ее из трудного положения или же посчитают, что не обязаны спасать добровольного союзника Германии. Сам он еще бы десять раз подумал, прежде чем связываться с Гитлером, но общественное мнение требовало воссоединения с Македонией, причем любой ценой. И игнорировать этот факт болгарский монарх не мог. В свое время сверхпопулярный премьер-министр Александр Страмболийский, едва посмел отказаться от претензий на Македонию, моментально оказался свергнут в результате военного переворота, а подчиненная лично ему крестьянская Оранжевая Гвардия отказала своему вождю в преданности и разошлась по домам. После этого опальный политик был схвачен солдатами, судим военно-полевым судом как изменник и сразу же расстрелян. И такая участь ожидала любого, кто свернет с заданной обществом политической линии, пусть даже она ведет прямо в ад. И точно так же общество отнесется к тому политику, который посмеет объявить войну Советскому Союзу или России, лежащей по ту сторону Врат. В этом болгарское общественное мнение, за исключением отдельных отщепенцев, тоже было едино.

О том чтобы вести тайные переговоры по официальным каналам через советское постпредство в Софии или болгарское представительство в Москве, царь Борис не мог и мечтать. В Софии, в том числе и в болгарском МИДе, имеется достаточно агентов гестапо, абвера и прочих германско-нацистских спецслужб, чтобы все тайное моментально стало явным. Нельзя было делать это и на территории Турции, ибо ее военная разведка, стоит ей узнать о самом факте проведения подобных переговоров, тут же примется шантажировать всех подряд, угрожая разгласить этот факт перед Германией и Великобританией. Это вам не Швейцария или Швеция, которые вовсе делают вид, что не замечают шпионских и дипломатических страстей, творящихся на их нейтральной территории и требующих только соблюдения внешних правил приличия. Поэтому первый контакт произошел как раз в Швеции, когда доверенный человек болгарского царя передал советскому послу в Швеции Александре Коллонтай личное письмо царя Бориса к товарищу Сталину. Попутно Александре Михайловне напомнили, что госпожа Коллонтай и Болгария совсем не чужды друг другу, ведь ее отец Михаил Домонтович был первым Тырновским губернатором, назначенным сразу после освобождения Болгарии от турецкого ига.

Некоторое время послание болгарского монарха пролежало в посольстве, ибо связь с Москвой была затруднена. Потом, когда после разгрома Финляндии с Москвой наладилось регулярное авиасообщение, письмо все-таки ушло к адресату, но не вызвало у советского вождя особого интереса. Товарищ Сталин – человек недоверчивый и подозрительный, а это послание выглядело как один из тех сюрпризов, на которые у него была аллергия. Впрочем, он не забыл упомянуть об этом факте перед союзниками по второй антигитлеровской коалиции (СССР плюс РФ). В результате в Москве две тысячи восемнадцатого года посовещались и решили взять переговоры с Болгарией тысяча девятьсот сорок второго года на себя. Письмо с предложением прямых переговоров с представителем России двадцать первого века доставил во дворец мальчишка-курьер. По его словам, плотно запечатанный конверт с типографской надписью «Борису, царю Болгарскому лично в руки», ему отдал интеллигентный господин неопределенного возраста и неброской наружности – короче, идеальный шпион, которого второй раз увидишь – не узнаешь. В конце написанного по-немецки письма – несколько неожиданного, но обнадежившего царя своим содержанием – имелась приписка о том, куда положить ответ, а также каковы будут последствия, если человек, пришедший забирать послание, попадет в засаду.