Балканский рубеж - стр. 28

Скрежетнула сцепка, вагон тронулся рывком. За пыльными стеклами поплыли сначала пыльные задворки, пыльное предместье, потом пыльная степь.

В вагоне третьего класса, набитом под завязку, посчастливилось на троих занять целиком нижнюю полку. Софье Николаевне уступили место у окна, ротмистр устроился ближе к проходу, Владимир – между ними. На противоположном сиденье разместились седой как лунь чиновник, энергичный неопрятный коммивояжер в клетчатом костюме, пожилая крестьянка с внучкой – неумытой молчаливой девочкой – и козой. Животина звонко переступала с ноги на ногу, боком прижавшись к хозяйке. На вторых и третьих полках обустроилась своя жизнь, оттуда вскоре раздался надрывный храп, потом сверху свесилось колено.

Софья Николаевна, в целом не склонная к частой беседе, среди незнакомцев совсем онемела. Зато коммивояжер не молчал ни секунды, пытаясь втянуть в разговор всех вокруг себя. Подмигивал Владимиру, толкал в бок чиновника, балагурил, фонтанировал прибаутками, историями из жизни, анекдотами.

Затянуть в общение ему удалось только чиновника. Тот больше слушал, изредка оппонировал – идеальный собеседник! Когда речь зашла о политике, коммивояжер внезапно переменился, стал жестким, неприятным. «Полезла изнанка», – подумал Маевский.

– Вот вы утверждаете, столкновение было неизбежно. А разве не мог Николашка увильнуть? Не загонять нас в новую войну? Только-только после Японской раны зализали!

Софья Николаевна, до того безучастная к беседе попутчиков, гневно сверкнула глазами, вмешалась в разговор:

– За такие слова о Его Императорском Величестве…

Но не смогла сразу сформулировать, какие именно кары предусмотрены в нынешние времена «за такие слова», а человек торговый не стал ждать окончания фразы, фамильярно перебил:

– Вы, барыня, меня не затыкайте-с! Нету больше ни величества, ни империи. И это не мы с вами устроили! Кто втянул нас в войну против сильнейших европейских империй, скажите на милость? Царь-батюшка – по собственному разумению, нас с вами не спросимши. Нечего было вступаться за сербов, ввязываться в чужую драку!

Софья Николаевна воскликнула:

– Арсений Андреевич, что же вы молчите?

Маевский недоуменно посмотрел на коммивояжера:

– Разве можно было безропотно отступить? Спокойно жить, зная про обстрелы Белграда? Понимая, что южные славяне, едва вызволившиеся из-под османского ига, снова лишаются права обустроить свою судьбу?

– Оно-то так, конечно, – сказал чиновник. – Но что, господин ротмистр, мы выиграли от своего участия? Угробили державу, ничего больше.

– Что выиграли?