Багряная империя. Пепел кровавой войны - стр. 66
Как бы ни пыталась Чи Хён убедить себя, что это единственная причина ее нерешительности, были и другие, более темные и глубокие мотивы. Сильней, чем позорный отказ от мести, ее пугало то, что Мохнокрылке может не хватить сил, чтобы доставить ее на Звезду, и все закончится тем, что совомышь печально опустит крылья, признавая свое поражение. Чи Хён многое довелось пережить, но она сомневалась, что ее сердце выдержит такое крушение надежды сбежать из этого ужасного места. Ей становилось тошно при одной мысли об этом.
Тошно? Как будто ее не мутило все время. Даже когда многострадальный живот не пытался наказать ее за очередную попытку выжить, она все равно чувствовала слабость, с самого первого дня. Слишком жарко на горных перевалах с грязным снегом – самым настоящим, а не сугробами пепла, – и слишком холодно на берегу океана цвета слоновой кости, каким бы жгучим ни было черное солнце, отражавшееся от кремовых волн, что вздымались и опадали с тошнотворной неторопливостью – так колышется рисовый сироп, если качать банку. Целый год в походах и поединках; тошнота и слабость, хриплый кашель и бесконечная усталость стали так же привычны, как и редеющие седые волосы, отросшие настолько, что наползают на правый глаз.
Целый год она прикрывала левый глаз железной пластинкой. Или, точнее говоря, левые глаза. Чи Хён знала: в ней что-то изменилось при прохождении через Изначальную Тьму, но, только когда она рухнула, едва дыша, возле дымящегося трупа змеи и увидела свое потное лицо в луже серебристой крови чудовища, стало понятно, что произошло. Нерешительно сдвинув грубую повязку, все еще прикрывавшую левый глаз, чтобы избавиться от отвлекающего буйства неописуемых цветов и призрачных образов, Чи Хён вздрогнула, моргнула давно не используемым веком… и увидела в зеркале застывшей крови еще одну серую радужку и дополнительный зрачок – горизонтальную черную полосу, как у козьего или осьминожьего глаза. Отражение начало ужасно меняться, едва демонский глаз приспособился к свету после долгого пребывания в темноте, так что она зажмурилась и поспешно вернула на место изношенную повязку.
Но демонский глаз словно бы набрался новых сил, отражаясь в крови своего сородича, и теперь мог видеть даже сквозь грязную ткань повязки. И что сбивало с толку еще сильней – даже сквозь опущенное веко. Казалось, он жаждет увидеть больше и недоволен тем, что его пытаются закрыть. А временами казалось, он хочет предупредить о чем-то таком, что она могла упустить из виду, – например, о призрачных паразитах, роившихся вокруг свежего трупа. С другой стороны, появилось неприятное подозрение, что это вообще не ее глаз, что он принадлежит кому-то другому, кто пытается с ее помощью заглянуть в этот мир сквозь вечную слепую мглу.