Багдадский вор. Посрамитель шайтана. Верните вора! - стр. 46

– А… пщему в тем…н…те?!

– Ну они же ночные дэвы… Из тех дэв, что приходят по ночам, по вызову. Их ещё называют путанами, вокзальными феями или вот, как у вас, ласкательно – «дэвушки»… – охотно просветил Лев.

– Клянусь чалмой пророка, от тебя ничего не скроешь, о мой вороватый друг! – восхищённо прищёлкнул языком Насреддин. – Хотя я имел в виду других дэвов, но к твоим «ласкательным» мы тоже вернёмся в своё время… По моему совету этот недобритый брат башкирского барана полез в мешок, дабы во тьме читать заклинание. Для пущей надежности он освободил мне руки, чтоб я мог затянуть мешок для исключения попадания, даже случайного, солнечного лучика. Конечно, я не мог не уступить страстной просьбе мусульманина… Потом он усердно учил слова (пока я переодевался в его платье) и старательно оглашал окрестности правдолюбивыми рубаи твоего уважаемого дедушки Хайяма: «Мы чалму из тончайшего льна продадим и корону султана спьяна продадим. Принадлежность святош, драгоценные чётки, не торгуясь, за чашу вина продадим!» О Хызр благословенный, голос у недалёкого громче, чем у нашего Рабиновича…

– Да, кстати, а где мой осёл?

– Мой! – сухо напомнил Ходжа. – Когда ты втравил меня в это дело, то сознательно пожертвовал мне осла. Я давно просил у Аллаха ниспослать мне именно такого. Между прочим, он привязан у задней стены…

– А дальше… ну-у… чё он… с ним… дальше-то?!

– Я говорил, больше ему не наливать?

– Я и не наливал, он втихаря из твоей пиалы перелил.

– Вот пьянь! – ахнул Оболенский. – Нашёл у кого красть…

– Да уж, похоже, башмачник Ахмед – первый человек, ограбивший самого Багдадского вора! Ладно, ляг на место, о нетрезвый отпрыск случайной любви торопливых родителей, я поведаю тебе конец этой истории.

– Ты уже три раза поведывал.

– Вах! Стыдись, Лев! Не тебе же рассказываю… Мне, может быть, самому приятно лишний раз вспомнить?! Так вот, потом я вышел к мечети, остановил двух благопристойных юношей, идущих из медресе, и приказал им посторожить мешок с богохульником и злодеем. Один обещал вслух читать над ним молитву, а другой – бить по мешку палкой, если раскаяние грешника не будет достаточно искренним. Надеюсь, все трое с пользой проводят время…

Добросовестного рассказчика прервал торопливый стук копытцем в стену. Переглянувшись с Ходжой, Оболенский встал и осторожно выглянул наружу – ослик вовремя поднял тревогу: по базару шли мрачные стражники с чёрным ястребом на щитах. Они переворачивали все лотки, заглядывали в палатки, врывались в лавки, с бульдожьим упрямством кого-то разыскивая. Впрочем, кого именно, нашим героям объяснять не пришлось – на этот счёт у них было только одно предположение, и оно было верным…