Бабочка во времени. Новое прошлое - стр. 6

– Ты чего зависла? – спросил брат, когда князь Волконский помог ему выбраться из кареты.

Я молча указала ему на место между нами и Каменным мостом.

– Рано еще, – бросил Димка, поняв мой немой вопрос. – Его построят большевики в 1931 году.

Видимо, он забыл о том, что рядом с ним стоял князь Волконский.

От услышанного брови мужчины взмыли вверх, а глаза принялись метаться от меня к Димке. Кажется, Волконский только сейчас придал значение нашей одежде и увидел мои фиолетовые волосы, которые уже успели немного подсохнуть.

– Кто вы такие?! – стальным голосом произнес князь. Его серо-голубые глаза больше не сияли отеческой добротой.

***

– Господь милосердный! Дитя, что с твоими волосами?! – воскликнула жена Волконского, Анна Николаевна, когда я сняла капюшон.

Из-за нашей с Димкой неосмотрительности брату предстоял долгий и серьезный разговор с князем Волконским. Меня же, сочтя несмышленым ребенком, Владимир Михайлович отправил на попечение своей жены – миловидной светловолосой женщины на пару лет моложе самого Волконского.

– Это краска. – Впервые меня смущали мои же волосы.

– И где же нынче юных дам так ужасно красят и стригут? – всплеснула руками Анна Николаевна.

Я промолчала, кутаясь в еще влажную толстовку.

– Ох, ладно, оставим твои волосы на потом. – Анна Николаевна открыла дверь просторной комнаты с мебельным гарнитуром темно-зеленого цвета и крикнула: – Глаша!

Несколько секунд спустя появилась девушка чуть старше меня в чепце и простом сереньком платьице, поверх которого белел аккуратный фартучек.

– Глаша, приготовь горячую ванну и сухую одежду, да побыстрее. И полотенце принеси.

– Сию минуту. – Девушка склонила голову и поспешила выполнять поручение госпожи.

Когда Глаша принесла большое полотенце, Анна Николаевна велела мне раздеваться.

– Полностью?

– Полностью, разумеется, – закивала княгиня. – Ты же насквозь мокрая. Глаша, неси вино!

– Вино? – озадачилась я. – Но мне нельзя…

– Не пить, а растирать, – усмехнулась Анна Николаевна.

– Вином?

– Именно. Раздевайся, скорее, никто сюда не войдет, кроме горничной. – Анна Николаевна расправила полотенце и подняла его вверх, имитируя ширму, чтобы мне было более комфортно.

Кряхтя, я стянула с себя всю мокрую одежду и кашлянула. Анна Николаевна, поняв знак, закутала меня в полотенце и, когда Глаша принесла графин с прозрачной жидкостью, принялась растирать мое тело самой настоящей водкой. Где-то на задворках сознания вспыхнуло, что именно так и называлась водка до революции.

Я внимательно смотрела на ее тонкие нежные пальцы, с которых она предусмотрительно сняла кольца, чтобы не поцарапать меня, затем на засученные рукава кружевной блузы, а потом перевела взгляд на сосредоточенное лицо. Невольно мне вспомнилась моя мама, которая тоже вот так растирала меня водкой, когда я маленькая провалилась ранней зимой в подернутую тонким слоем льда лужу.