Бабочка на шпильке - стр. 7
В год исчезновения Васьки родители летом повезли меня к морю, и когда в сентябре я снова пошла в школу, оказалось, что я самая высокая. В пятом классе сто пятьдесят девять сантиметров – это круто! У меня начали формироваться груди. Болезненное, неприятное ощущение. Я не стеснялась своего роста, но скабрезные шутки одноклассников по поводу моих излишне пышных форм, невольно заставили меня согнуть спину. Вероятно, поняв мое внутреннее состояние, мой папа, не спросив моего согласия, записал меня в секцию художественной гимнастики. Спорт научил меня гордиться красотой своего тела. Так что подростковый кризис я успешно преодолела. И у меня снова появился друг. В отличие от Васьки, Витя оказался очень умным.
В день нашего знакомства после уроков я вышла во двор. За спиной – ранец, в левой руке – матерчатый мешок со второй обувью, в правой – цветочный горшок. Моя мама несколько лет назад стала разводить кактусы. Как-то в классе я похвасталась, что пятисантиметровый кактус зацвел сразу десятью цветками. Даже учительница по биологии не поверила и попросила принести феномен в школу. Я принесла. Одноклассники вдоволь наохались, разглядывая полыхающие язычки цветков. После столь бурного восторга я должна была в целости и сохранности доставить на место маминого колючего уродца. Этим экземпляром мама особенно гордилась.
Представьте себе такую картину. Теплый апрельский день. В тени здания школы жмутся осевшие под собственной тяжестью ноздреватые сугробы, но земля уже кое-где выпросталась из-под снега, чернея топкостью луж. Я бережно прижимаю цветочный горшок и выискиваю место посуше, чтобы пройти, не запачкав сапог. И тут на меня сзади налетает мой одноклассник. Сашка толкает меня в спину, и я падаю прямо в лужу. Горшок с цветком отлетает в сторону. От неожиданности я начинаю рыдать. Сашка убегает, зато подходит Витя. Выразительные черты лица, густые брови, римский нос, плотно сжатые тонкие губы. Я гляжу на него снизу вверх и испуганно всхлипываю.
Витю знала вся школа, но друзей у него не было. Он казался мне взрослым и очень серьезным. Как я позднее узнала, его отец убил человека. Мать его от горя онемела и практически обездвижела. С двенадцати лет Витя стал отвечать сам за себя и за свою несчастную мать, которая год за годом высыхала и превращалась в мумию. Жили они тоже в частном доме и существовали на инвалидную пенсию матери. Летом Витя подрабатывал на местном металлургическом заводе.
Школярам Витя казался чуть ли не суперменом. Даже учителя его звали, не Витей, как я, а только Виктором, и, наверное, немного его побаивались. Учился он хорошо, только ни в каких школьных мероприятиях не участвовал. Закончатся уроки – сразу домой. Все хозяйство было на нем, и его полуживая мать всецело зависела от него. Он готовил еду, когда пригревало солнце – выводил мать во двор, вечером обратно уводил в дом.