Бабье царство. Русский парадокс - стр. 78
А тогда на свадьбе Петр устроил целое представление. Бывший свадебным маршалом, он неожиданно протянул свой тяжелый маршальский жезл своему денщику, гиганту Михаилу Бутурлину. Петр приказал поднять жезл и, взяв за один конец, удерживать на вытянутой руке. Умный Бутурлин, конечно же, не смог. После чего Петр приказал ему передать жезл нашей амазонке. Екатерина вытянутой рукой, как пушинку, несколько раз подняла тяжелый жезл. Впрочем, насколько он был тяжелый, знали только участники этого шоу.
Но одно было точно: она была еще молода и сильна, здоровая крестьянская натура выдерживала и походы, и многочисленные беременности, и бешеный ритм путешествий, и ежедневные парады, приемы, празднества с постоянным пьянством…
Теперь Петр хотел, чтобы она была с ним повсюду. Не было военного смотра, спуска на воду корабля, церемонии или праздника, на которых не было бы ее… Так он приучал народ: она – это я.
И путешествуют они теперь вместе, но всегда – в отдельных поездах из карет. Его поезд отличался простотой, ее – роскошью. Петр считал, что роскошь должна окончательно изгнать из памяти ее убогое прошлое. Он не переставал громко восхищаться тем, как она умеет себя держать истинной Царицей, как ей идут роскошные туалеты.
«Любила она, – писал историк князь Щербатов, – украшаться разными уборами и простирала сие хотение до того, что запрещено было другим женщинам подобные ей украшения носить, а также украшать алмазами обе стороны головы, запрещено стало носить горностаевые меха с хвостиками, которые она одна носила…»
Делала успешные шаги к титулу Императрицы и она сама. Главное, что ценили в ней придворные, – она всегда оставалась островком спокойствия. Это было особенно заметно на фоне вечно вспыльчивого, буйного Петра. Она умело показывала себя очень доброй, снисходительной к чужим порокам. Это завоевывало сердца всю свою жизнь. Когда Петр стал появляться с нею на людях, она продемонстрировала главное качество, делавшее ее присутствие при дворе бесценным…
Граф Бассевич писал: «Вся Европа была наслышана о страшных гримасах, искажающих лицо ее супруга, которые становились все чаще. Это был нервный тик… но иногда это были эпилептические припадки. Когда наступали эти припадки эпилепсии или головная боль, вызывавшая у Петра приступы бешенства… придворные разбегались». «…У него бывали иногда припадки меланхолии, когда им овладевала мрачная мысль, что хотят посягнуть на его особу. Самые приближенные к нему люди трепетали тогда от его гнева. Появление припадка узнавали у него по известным судорожным движениям, кривившим его рот. Немедленно извещали ее. Она прибегала, начинала говорить с ним. Один звук ее голоса тотчас успокаивал его. Она усаживала его рядом и, лаская, начинала почесывать, поглаживать его голову – волосы, лоб… Это производило на него магическое действие, и он засыпал в несколько минут. Чтобы не нарушать его сна, она укладывала его голову на свою большую грудь, сидя так неподвижно в продолжение двух или трех часов, пока он спал. После того он просыпался совершенно свежим и бодрым».