Баба-Яга! - стр. 6

Кощей по-отечески улыбнулся и наколдовал подушку Дёме под голову. Наконец и Горынычевы земли при хозяйке — скоро всё на лад пойдёт.

2. Сказ второй. Добро вспомянется, а лихо не забудется

Женщина рядом казалась очень старой. Я вертела головой, пытаясь её рассмотреть — седые редкие волосы, потускневшие глаза, дряблая морщинистая кожа.

Под тонким ситцевым покрывалом не вздымалась грудь. Я протянула руку, чтобы проверить пульс, но не смогла пошевелиться.

Снова закутана.

Снова в избе.

Заскрипели половицы.

Ко мне наклонились — тоже старуха. Помоложе той, что лежит, бездыханная.

Лицо знакомое.

Старуха взяла меня на руки, переложила в корзину. Теперь перед глазами — лишь дуга и сжимающая её морщинистая рука.

Дёрнулась, зажмурившись.

Запахло черносливом.

Я на скамейке рядом с печью. Мужчина — полностью седой, кудрявый, но глаза не постарели, а улыбка лучится щербинами.

— Маменька уже не встаёт, — он взял меня на руки, прижал к себе. Тёплый, пахнет выпечкой. Я не укутана — обнимаю его в ответ. Мой папа. Я знаю, что это — мой папа. — Моя крошечка.

Слёзы брызнули из глаз — стало так грустно, так больно, так тревожно. Я чувствовала всем существом — скоро я буду совсем одна. Без мамы. Без папы. Без Лияны, что приходит каждый день проведать нас.

И сейчас пришла. Вошла в избу, стряхивая с подола дорожную пыль. Посмотрела на меня, я, сквозь слёзы — на неё. Она выглядит моложе, гораздо моложе.

— Здравствуй, Маречка, — она мягко улыбается. — Владик, давай её мне, нужно подпитать.

И папа, без слов, передаёт меня Лияне — трепетно, поддерживая голову, словно я самое хрупкое создание на свете.

— Молодец, правильно держишь.

— Та чего там, — папа смутился.

Лияна поцеловала меня в лоб и, сев на скамейку, положила к себе на колени.

Забормотала что-то.

Её лицо начало меняться — словно плавиться, застывая морщинами. Светлые волосы совсем поседели.

— Иди сюда, — подозвала она папу. — Обхвати её голову ладонями.

— Как в тот раз?

— Как в тот раз.

Тёплые руки закрыли уши, стало тихо, слышно лишь, как кровь шуршит в венах, а за ней — Сила струится. Сначала едва-едва, но потом всё сильнее и сильнее, щекоча, успокаивая.

Запрокинула голову, чтобы заглянуть папе в лицо. Хотела улыбнуться, но только испугалась — папа осунулся, кожа посерела, а морщины будто бы стали глубже.

Я снова заплакала.

— Тише-тише, — пробормотала Лияна и принялась меня укачивать. — Недолго нам осталось.

— Я уже понял, — папа вздохнул, сел рядом с Лияной и нежно провёл пальцем по моей щеке.

— Как Виолочка уйдёт, я заберу малышку. Ты уж постарайся, захорони жену, а сам — уйди куда подальше, чтоб в деревне слухи не пошли лишние.