Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма - стр. 7

 и вырос при дворах цадиков. И в своей книге он приводит виденное и слышанное им, а также много выдержек из хасидских книг. Только вот выдержки, что он приводил, были на разные темы, но только не на ту, которой занимался автор. Что до того, что он слышал и видел, то тот, кто черпает не только из одного источника, преумножает знание.

 Иным был Авраѓам Каѓана. Он взял хасидские сказания и превратил их в своего рода историю. Однако сказания дадены нам не для того, чтобы обращали их в историю. Если бы Каѓана был хорошим стилистом, он бы мог написать еще одну книгу для чтения. А так вышло, что привнесенное им не главное, а главное не нуждается в его дополнениях.

Иное достоинство было у рабби Ѓилеля Цейтлина. Смертью своей освятил он Имя Небес, жизнь же его закалялась в горниле хасидизма. Поэтому-то его книги близки к духу хасидизма, и хасиды их читают.

И на немецком языке у Бубера был предшественник – рабби Аѓарон Маркус^>24, гамбургский еврей, уроженец Германии, получивший немецкое образование, он сменил ашкеназское одеяние, облачась в хасидские одежды. И не только одеяние сменил, но и душу… Рабби Аѓарон Маркус написал по-немецки большую книгу, преисполненную хасидизма, и она давала верное представление о хасидизме и хасидах, заключая в себе впечатления человека, который много времени проводил при дворах цадиков, и знал многих потомков великих цадиков, и с их слов узнавал о хасидизме. Книга это ценна с разных точек зрения, многие сборники хасидских рассказов восходят к ней, имя же автора сей книги превозносится в них так, как принято у хасидов. Однако посторонние суждения и излишние длинноты портят книгу.

Я обойду молчанием писания р. Шнеура-Залмана Шехтера^>25 о хасидизме, ибо мне не довелось читать его книгу. Также оставлю в стороне и других писателей его поколения, выпускавших книги о хасидизме, и обращусь к писателям, ныне уже покойным, которые сделали хасидизм темой своих рассказов. Начну же с Ицхака-Лейбуша Переца^>26, который первый обратился к этой теме и с которого началась эта литература.

Перец был большой художник и замечательные картины изображал. Однако очи его таланта не замечали ни хасидов, ни хасидизма. Идеи, буйно пробивающиеся сквозь его картины, и картины его, облекающие идеи, – ничего в них не было, что связывало бы их с хасидами и с хасидизмом. Даже обойдя все те места, где жили хасиды со времен Бешта и по сию пору, и заставив заговорить всех хасидов, вы не услышите ничего даже отдаленно похожего на то, что говорит хасид в зарисовке «Меж двух гор». А что же другие его хасидские рассказы? Изменение формы не есть создание новой сущности.