Ба - стр. 27
– Черти тебя задери! – влетает в комнату высокий мужчина, обнажённый по пояс. Тело блестит от пота, волосы на груди скатались в комки, руки покрыты ссадинами от тяжёлой работы. – Коли ты и не начала?
– Так ты доселе не просил… – слышится едва различимый голос Алёны, прижимающей рубаху к груди.
– Я должен просить?! – кричит мужчина, и его лицо наливается кровью. – Просить тебя!? Это твой позор, а не мой, коли я, твой муж, в рваной рубахе на люди пойду!
– Но Архипушка… – шепчет Алёна, – разве же моя вина, коли бурёнки наши хворают, а я за ними хожу? Мор ведь скотский в деревнях…
– Ах тебе корова дороже мужа?!
Архип подбегает к Алёне, вырывает рубаху из её онемевших рук и бьёт каменным кулаком по лицу. Я, кажется, слышу хруст кости и чувствую, как Алёна падает головой на кровать.
– У других жёны не ропщут на скотину! – орёт Архип, разрывая рубаху пополам. – У других держат мужей в чистом да в штопанном!
Алёна сползает на пол и закрывает руками лицо, так что я ничего не вижу. Но ткань продолжает рваться, и я догадываюсь, что мужчина превращает рубаху в лоскуты.
– Взял тебя, старую девку, замуж, а толку, как от козла молока! Ни харчей вкусных наварить, ни хату чисто прибрать, ни сына родить! Три лета понести не могла, и то девчонку мне сделала!
Я чувствую, как Алёна уползает в угол по деревянному полу, но вдруг рука хватает её за ногу и тянет обратно.
– Куда собралась? – рычит Архип.
Алёна открывает глаза, и я вижу, как над ней нависает муж и тянет руки к шее. Вот он хватает жену за горло и начинает трясти, ударяя лежащую Алёну об пол.
– Арх… – пытается говорить Алёна, хватаясь за израненные работой на поле руки мужчины. – Архи… Хата убрана… Харчи сварены… Пусти… Убьёшь…
Архип скалится довольной улыбкой и роняет Алёну, которая вновь ударяется головой об пол. Он громко топает ногой у её лица, словно намереваясь наступить, и когда жена начинает дрожать и плакать, весело смеётся и уходит.
– Заштопай к ужину! – кричит он напоследок и кидает в Алёну лоскуты, оставшиеся от рубахи.
Алёна лежит на холодном полу, содрогаясь от рыданий. Я чувствую, как болит голова, как саднит израненная шея. Всё время кричит ребёнок в люльке.
Снова хлопает входная дверь, и Алёна сжимается комочком, боясь, что вернулся муж, но в комнате появляется молодая девушка, я вижу её через всклокоченные волосы на лице родственницы. У вошедшей такие же густые чёрные волосы, как у Архипа, но они собраны в тугую косу, непокрытую платком, как у каждой незамужней девки.
– Алёнушка! – девушка бросается на пол. – Снова брат дрался? Господь Иисус и двенадцать апостолов!