Азбука литературного творчества, или От пробы пера до мастера Слова - стр. 6
могут стоять в любом месте фразы, причем после знака она продолжается с маленькой буквы: «Наглец! мальчишка! как посмел он мне перечить? но он мой сын… в темнице…»
г) Вопросительный и восклицательный знаки могут быть поставлены в середине фразы после какого-либо слова или оборота и заключены в скобки, чем подчеркивается, что знак выражает авторское отношение к тексту: «Он получил задание от некоего высокого начальника (?) и для его выполнения собрал с предприятий сто тысяч (!), но тут его и обокрали».
д) Тире может выделять любое слово, любой оборот, членить фразу на отдельные обороты, интонационно подчеркивая их значимость. Достаточно раскрыть раннего Горького: «Дело – сделано, – мы – победили!» «Ну, что же – небо? – пустое место… Я видел небо».
ж) Двоеточием можно присоединять подчиненные предложения, обороты и отдельные слова: это более сильная и глубокая связь, чем посредством запятой. «Он вошел: его не ждали». «Он знал жизнь: имел хорошую память». «Жена таится от мужа: и так везде». «Сколько лет он верил: ждал». Допустимы в одной фразе два и более двоеточий последовательно: «В последний раз предупреждаю: оставь ее: ты ее не стоишь: я тебя насквозь вижу».
з) Точка с запятой может заменить едва ли не любой интонационный знак, усиливая паузу, дробя фразу на отрезки, но сохраняя ее непрерывность, единство. («Так глупо я создан; ничего не забываю; ничего!..»; «Сверхъестественным усилием она повалила меня на борт; мы оба по пояс свесились из лодки; ее волосы касались воды; минута была решительная». – Лермонтов, «Герой нашего времени».)
4. Отношение к слову
Слово – дело великое. Великое потому, что словом можно соединить людей, словом можно и разъединить их, словом служить любви, словом же можно служить вражде и ненависти…
Л. Н. Толстой
Из выступления автора перед журналистами Балашихинского телевидения:
«Почему мы должны ответственно работать со Словом? Мы не только доносим до читателя, зрителя информацию, воздействуем на информационную сферу аудитории, но также добиваемся того, чтобы она изменяла мысли и затрагивала сердце, то есть изменяем ментально-эмоциональное состояние аудитории. Но мы никогда не добьемся этого, если будем неграмотно излагать материал. Текст – чрезвычайно чуткая к состоянию сознания и ума автора и пластичная субстанция. Мы делаем ошибку во втором предложении текста, и уже третье ложится совершенно иначе, нежели было задумано нами. И дальше – больше. Одна ошибка ведет за собой искажение всего повествования. Стилистическая грамотность – это не просто «грамотность» в общеупотребительном смысле этого слова, это наиболее короткий путь к точному, верному, эффективному изложению материала. Поэтому школа стилистики – школа правильного мышления, правильной организации текста, его композиционного и логического построения. Если мы делаем стилистические ошибки, значит, мы неправильно мыслим и, в худшем случае, – искажаем информацию, лжем. Казалось бы, это наносит урон не автору – читателю, слушателю, зрителю. Но нет: нас это касается в не меньшей степени. Как минимум, мы не добиваемся того, чего хотим добиться. Из раза в раз, от материала к материалу – мы работаем впустую. А пустая работа – это пустая судьба. Так наше невежество, которому мы попустительствуем, определяет нашу жизнь. И это не гипербола. В Евангелии от Иоанна сказано: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог… Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть…» (1:1,3–4).