Аз воздам - стр. 41

Шоу закончилось довольно быстро. И с предсказуемым результатом: куча трупов и… злой, как собака, Ольгерд: в этом мире убийство преследовалось намного более жестко, чем на Аниоре. А учитывая технические возможности местных правоохранительных органов, проблемы у нас назревали серьезные…

– К машине не подходим. Проходим мимо… Заберем потом… – приказал брат и, злобно пнув лежащее перед ним тело со свернутой набок головой – явно работа Угги, – быстрым шагом направился в сторону виднеющегося неподалеку подъема…

Нездоровый интерес в глазах моего «лечащего» врача я заметила не сразу – первые несколько дней и он, и весь персонал клиники, имеющий доступ к моей скромной персоне, держались крайне отчужденно и соблюдали дистанцию. Но через два дня после посещения Кормухина в мою палату началось форменное паломничество. Не проходило и часа, чтобы не появился мой ненаглядный Хрюн – так я обозвала того самого толстячка, который присутствовал при моем приходе в сознание, – или пара его коллег. Бесцеремонно срывая с моего плеча повязки, они тыкали пальцами в стерильных резиновых перчатках в мою рану и бредили на латыни, перемежая свою речь матерком и восторженными междометиями. Потом Хрюн начинал щупать мою грудь, оттягивать кожу на животе, боках и бедрах. Причем особого внимания к себе как к представителю женского пола я не ощущала – манекен, да и только. Проверяли тонус кожи. Посещение каждый раз заканчивалось взятием на пробу крови, от чего у меня начинала кружиться голова и слегка подташнивало – если собрать всю выкачанную у меня ими кровь, то ее собралось бы не меньше ведра. В принципе, их удивление я понимала – даже по моим ощущениям, рана затягивалась слишком быстро. Движения рукой, все еще пристегнутой к кровати, уже давно не вызывали болевых ощущений, а зуд, беспокоивший меня первые дня четыре, прошел. Хотя, если бы не их появления, я бы совсем озверела от безделья – лежать на кровати, не имея возможности пошевелиться, и тупо глядеть в потолок достало до смерти. И я начала тренироваться. Сначала ограничивалась медитацией, потом вспомнила про статические упражнения и принялась по очереди напрягать руки, ноги, пресс, то и дело выдумывая новые сочетания усилий, позволяющих хоть как-то оставаться в форме. И, в общем, мне это, наверное, удавалось. Кроме того, появилось стойкое ощущение, что в креплении правой руки есть какой-то едва ощутимый люфт. И я начала уделять ему чуточку больше внимания – искала угол, под которым он становился заметнее. И, наконец, нашла – постепенно амплитуда, на которую при определенном усилии могла сдвигаться правая кисть, начала понемногу увеличиваться… Хотя что можно сделать одной свободной рукой, будучи распятой на кровати, я пока не придумала. Но надеялась, что озарение придет вовремя и не опоздает… тем более что причины напрягаться у меня были. И нешуточные – каждую вторую ночь в палате появлялся Бес. Или Бесенок, как его называл Кормухин. Бесшумно прикрывая за собой дверь, он на цыпочках пробирался вдоль стенки под камеру, закрепленную справа от входа под самым потолком, и, заняв позицию, не просматриваемую с места дежурного, начинал меня стращать. Рассказывая, что и как он сделает со мной, когда сможет, наконец, отключить «эту… камеру»… Проблем с фантазией у парня не намечалось – будь его воля, я бы, наверное, умерла раз двести и каждый раз по-разному. Хотя так, навскидку, Вовка Глаз был поизобретательнее – вспоминая допрос локкры на их корвете, я до сих пор покрывалась холодным потом… Первую ночь его страшилки меня здорово испугали, а потом… вдруг стало все равно – двум смертям не бывать, а одной… как говорил Вовка, «и без меня есть чем заняться»… И я начала поддерживать разговор. Понять, что не я на них напала, а просто отбивалась, он не мог – одна мысль о том, что его друзья погибли от моих рук, ввергала его в состояние буйного помешательства. В какой-то момент он обозвал меня «белыми колготками», и мне показалось, что в его сознании мой образ объединился с образом виденных где-то на Кавказе прибалтийских женщин-снайперов. Не могу сказать, что меня это обрадовало – никакого отношения к этим ублюдочным наемницам я не имела и не собиралась. Поэтому, поняв, что выбить из него идею покончить со мной мне не удастся, я здорово разозлилась – говоря словами того же Щепкина, «кто с войной к нам придет, тот в орало и получит»… И вот именно тогда в моей голове мелькнула мысль о том, как дотянуться до его Орала… Тем более что делать было нечего: Кормухин, выбежавший из палаты два дня назад, пропал в неизвестном направлении, а валяться без толку мне уже порядком поднадоело… Да и появление генерала вряд ли принесло бы мне хоть малую толику радости, кроме чисто морального удовлетворения тем фактом, что Олежка и Ко надрали ему и его людям задницу – сомнений в ином развитии ситуации у меня не было. Никаких…