Аввакум - стр. 42
1 сентября от Никона пришло государю благословение на принятие титула великого князя Литовского.
И уже через день, 3 сентября 1655 года, был издан указ о новом полном титуле царя Московского.
– Иван-то Васильевич, глядя на нас, вельми, думаю, радуется, – сказал Алексей Михайлович Ртищеву в тихую минуту перед сном.
– А какой же это Иван Васильевич? – не понял Ртищев.
– Да тот, что Грозным звался, – ответил царь, улыбаясь. – Я-то ныне, чай, тоже Большая Гроза. Пришел воевать, а вроде бы уж и не с кем боле.
У царя война, у людей простых – жизнь. Во дни царского триумфа в далеком северном Кандалакшском монастыре произошло малое событьице. С тремя духовными сыновьями бежал присланный на исправление непокорный патриаршей воле протопоп Иван Неронов.
Не в леса бежал, отсидеться в потайной норе. На лодке ушел, в море. Был ему ветер попутным, и пристал он к острову, под самые купола святой Соловецкой обители.
Тихо сиял светлый холодный августовский день.
Монах-вратник, впуская четырех странников, указал им корпус для простого люда. Неронов смиренно отправился, куда ему указали, но один из его духовных детей приотстал и шепнул вратнику:
– Это же Неронов! Игумену поди доложи.
Монах про Неронова не слыхал, а потому не удивился и с места не стронулся. Перед самой уж вечерней, сообщая архимандриту прибывших и отбывших за день, вспомнил и Неронова.
– Неронов, говоришь?! – удивился игумен.
– Да вроде бы Неронов.
– И когда же он прибыл?
– После утрени.
Тут игумен цапнул вдруг вратника за космы, да и треснул лбом о стол.
– За что?! – взмолился вратник.
– За гордыню и глупость! Неронов-то небось в рубище, вот ты его и не узрел, кромешная твоя душа.
Ударили вдруг колокола по-праздничному. Архимандрит Илья с братией явился в палату для бедных гостей. Нашел Неронова, благословился у него и повел в храм.
После службы вся соловецкая братия обратилась к гостю своему, прося слово молвить. И сказал Неронов:
– Братия монахи, священницы и все церковные чада! Завелися новые еретики, мучат православных христиан, которые поклоняются по отеческим преданиям. Такоже и слог перстов по своему умыслу сказуют. А кто им непокорен – мучат, казнят, в дальние заточения посылают. Аз, грешный, в Крестовой, перед собором всех властей, говорил таковы слова: «Подал равноапостольный благочестивый государь царь и великий князь Алексей Михайлович всея Руси тебе, Никону патриарху, волю, и ты всякие ругания творишь, а государю сказываешь: “Я-де делаю по Евангелию и по отеческим преданиям!” И еще говорил ему и вам то же сказываю: «Придет время – сам с Москвы поскачешь, никем не гоним, токмо Божьим изволением!» Да и вы, коли о том станете молчать, всем вам пострадати! Не единым вам сие глаголю, но и всем, на Москве и на всех местах. За молчание всем – зле страдати! А во оном веце каков ответ дадим Владыке нашему истинному Христу и святым его страдальцам?