Автостопица: путевые заметки - стр. 10
И всё бы хорошо, да ребятам одного «Ууух'а»! мало. Идут за следующим. К нам присоединились ещё два утришских человека – Конон и БГ. Мне уже хватит алкоголя, иначе резко обрушится Зима. Я свою меру знаю и контролирую перемены. В отличие от Гарика: он отошёл от компании и замер в коленно-локтевой позе. В свете заходящего солнца я вижу, как на его сгорбленной спине начинают расти острые шипы. Илья стал подвижным ручейком, и ветер определял повороты в его течении. БГ полыхает Летом, а Конон всё ещё сохраняет спокойные сумерки.
Гарик подходит к нам и зовёт идти домой. На его руках вместо пальцев уже сверкают когти, лицо превратилось в оскаленную морду хищника. Пытаемся вдвоём тащить Илью до лагуны, борясь с тем пьяным ветром, что направляет его движения. Падал пару раз больно на камни. Ну, всё. Началось… Гарик рычит. Я цепляю на себя маску Весны, чтобы он не нарычал на меня. В таких ситуациях лучше играть. Но когда я от ребят отворачиваюсь, моё лицо тоже начинает перевоплощаться в гримасу раздражения. Хоть я и трезвая. Бабочки давно все улетели. От цветов не осталось и следа.
Ручей пересох: Илья остался лежать на камнях в забытьи. Темно. А идти далеко. Идти по камням. Спасает фонарь Гарика. Скачем по камням, как сайгаки, Гарик оставляет за собой кипящий зелёным ядом след чистого зла: он изливает всю свою пьяную агрессию на Илью, на того же Кирилла, на весь мир. Я лишь поддакиваю: порычи, порычи, зверь, успокойся. Ему своего оскала не показываю. Мои клыки маскируют трупы неестественно летающих бабочек, воскрешённых некромантией.
Летим по камням на одном дыхании. Половина подошвы отвалилась и пропала где-то там далеко – бегу практически босиком. Вдали виден костёр. Почти пришли. С каждым шагом, с каждым злым словом Гарика я дичаю всё сильнее и сильнее, хоть его негатив на меня не направлен. Во мне закипает кровь – я просто хочу убивать. Тут любой камень может легко пробить череп… Лишь заткнись и отдай мне фонарь: я хочу дойти одна в тишине. Но я человек неконфликтный, да и в данной ситуации указать зверю на его когти равносильно тому, чтобы получить этими когтями по своей же шкуре. Поэтому просто терплю весь этот ад.
Вот и восход на гору. К этому времени я уже и сама потеряла человеческий облик. Забираюсь на гору и плююсь ядом во все стороны. Ползу на всех четырёх, впиваясь когтями в землю. Пру даже мимо тропы через заросли, потому что Гарик с фонарём ускакал вперёд. Не останавливаюсь ни на миг, иначе зло разорвёт меня изнутри. Я должна его выпустить. Дышу громко и часто – это дыхание загнанного зверя, который готов биться до последней капли крови. Кидаюсь камнями в чащу и кричу. Гарик ржёт, да мне и самой уже становится весело. Агрессия перерабатывается.