Австрийские фрукты - стр. 15
– Те-еть!.. Я только два слова скажу! Только куда папе ехать!
– Раз знаешь, куда ехать, почему сама домой не идешь?
«Вот сволочь! – подумала Танька. – Тебе-то какое дело?»
А вслух сказала:
– Босоножку потеряла потому что.
И задрала ногу в сползшем, грязном, до дыры протершемся об асфальт гольфе.
Тетка молча отступила на полшага в сторону, и Танька юркнула в дверь.
До подсобки, где стоял телефон, тетка шла за ней по пятам. И стояла рядом, пока Танька звонила. Боялась, конечно, как бы девчонка чего не сперла. Ну и правильно, Танька тоже на ее месте боялась бы.
– Здрасте, – быстро проговорила она в трубку. – Это Егор или Нина? Я от вашего друга звоню. От Левертова. Ему стало плохо на Калининском проспекте, и он просит, чтобы вы за ним срочно приехали. В Малый Николопесковский переулок. Он на земле там сидит возле дома три.
– Вот паршивка! – хмыкнула тетка. – А говорила, папе позвонишь!
Она даже потянулась к телефону – может, хотела нажать на рычаг, – но Танька схватила аппарат, отпрыгнула в сторону и поспешно проговорила:
– Приезжайте быстрее, ему очень плохо!
Из трубки еще неслись какие-то встревоженные вопросы, но Танька уже поставила телефон обратно на стол. Все равно ей нечего было на эти вопросы отвечать – что знала, все сказала.
– Спасибо, теть, – с нахальной улыбкой сказала она. – Я пойду.
– Босая, что ли? На, хоть пакет на ногу надень.
На пакете, который тетка ей протянула, улыбался кот Леопольд и было написано: «Ребята, давайте жить дружно». Танька сунула ногу в пакет, обвязала его под коленом шпагатом, который тетка ей тоже дала, и вышмыгнула из подсобки.
Вернувшись в Малый Николопесковский переулок, Танька уселась на асфальт под стеной дома номер три. Спутник ее был в том же положении, в каком она его оставила. Танька этому обрадовалась. Мало ли что могло случиться, пока она препиралась с теткой! Недалеко они с ним, с таким, убежали, чуть за дома свернули только, а крики с Калининского проспекта доносятся по-прежнему, и не только крики, но и грохот, и выстрелы.
Они сидели рядом у стенки и молчали. Ему говорить, похоже, было трудно, а ей не о чем. Да и силы из нее как-то вдруг выдулись, и стала она какая-то вся тяжелая, как воздушный шарик, в который вместо легкого газа насыпали песок. Ни пошевелиться не могла, ни решить, что делать дальше.
«Дождусь, пока его заберут, потом решу… – вяло подумала Танька. – Куда идти и вообще…»
Она только теперь почувствовала, как сильно устала. Даже носом стала клевать, даже чуть не приткнулась головой к плечу своего спутника, да вовремя встрепенулась: у него и так все болит, еще она навалится!