Авоська с Алмазным фондом - стр. 38

– А приемная мать принимала участие в решении судьбы Кости? – задал я очередной вопрос.

– Да, Резеда Ивановна уговаривала паренька послушаться совета мужа, но Вилкин-младший закусил удила. И в конце концов Вениамин Михайлович сдался, сказал жене в присутствии Иры: «Ладно, пусть Костя поживет в Москве один. Хлебнет лиха и вернется». Иринку отъезд Кости совсем не расстроил. Она с ним не дружила, он постоянно ее обижал. Когда, например, она была совсем малышкой, Костя столкнул кроху в овраг с крапивой и смеялся, глядя, как она заливается слезами от боли. А еще швырял ей на волосы смолу, пачкал подушку золой. Когда Ира чуть подросла, Константин поутих, но все же регулярно отвешивал ей затрещины. За что? Просто так, от плохого настроения. В шестнадцать лет Костик неожиданно кардинально изменился, стал приветливым, даже ласковым, мог угостить Ирочку конфетой, предлагал ей помочь с уроками, в особенности с математикой, которая оставалась за гранью понимания школьницы. Но Ирина сторонилась подростка, ожидала от него подвоха, понимала: неожиданно вспыхнувшая любовь – неправда. Костя проявляет о ней заботу в присутствии старших, хочет казаться добреньким, на самом же деле на дух ее не переносит.

Глеб замолчал, а я сказал:

– Не сочтите за упрек, но пока ничего нового я не узнал.

– Погоди, сейчас, – пообещал Филов. – Проверил я Вилкиных-старших, хотел выяснить, где они жили до приезда в Балуево, чем занимались. Узнал, что супруги были прописаны во Владивостоке, потом укатили в Омск, оттуда в Екатеринбург, затем в Подмосковье. После смерти сына перебрались в Казань…

– Эк семью по стране-то носило, – удивился я.

– Странно, да? – засмеялся Филов. – Господин Вилкин прямо летун. Меня это тоже удивило. Ну и выяснилось в конце концов вот что. До приезда в Балуево никакой семьи Вилкиных не существовало. Переезды – чистая туфта, зафиксированы лишь на бумаге. Если обычный человек что-то про Вениамина узнать захочет, он далеко по цепочке не пройдет, это нелегко. Но я‑то упорный, а потому обнаружил: не было никаких Вилкиных. На свет не рождались, нигде не учились, не работали. А сведения о прописке хитрые: во Владике они якобы проживали на служебной площади, но дом снесли через неделю после их отъезда, в Омске после того, как семья укатила, здание сгорело… Дальше продолжать не стану.

– Не может быть, – пробормотал я, – наверное, вы ошиблись.

Из трубки послышались шепот, шуршание, потом раздался другой голос:

– Я лучше всех нахожу информацию, со мной мало кто сравнится на этом поле. Здрассти, я Михаил.