Авиталь и ее отец - стр. 6
– Неужели дед мой сразу двух женщин любил?
– Не знаю, Авиталь, скольких женщин он любил. Спросишь об этом мужчину, и не получишь ответа – слишком труден вопрос. Однако говорили люди, что дед ценил Ифтаха выше законных сыновей.
– Наверное, он наложницу любил больше жены!
– Очень даже может быть. А теперь подумай, нет ли здесь причины для раздора?
– Конечно есть! Небось, законные сыновья задумали оттеснить отца в сторону и самим унаследовать судейство и власть над народом!
– Так и случилось, Авиталь. Но не только о судействе и о власти речь. Имущество и земли тоже наследуются! Да и это не всё…
– Не всё? Жадные братья обделили отца, и им этого мало?
– Важную вещь подарила судьба отцовским врагам. Я о том сказать хочу, что имелась у них еще одна зацепка, и хоть тяжело мне говорить об этом, а надо. Наложница-то, бабка твоя, которой уж давно в живых нет, не иудейского роду была, а из языческого племени происходила. Деду не удалось скрыть сие от первосвященника, а уж от него дознались об этом и дедова жена законная, и сыновья ее, да и весь народ гиладский.
– Моя бабка язычницей была! Что ж плохого тут? Разве сын у нее дурной получился? Никак не скажешь! Может, внучка не удалась?
– И сын хорош, и внучка удалась, да только Бог иудейский лучше знает!
– Коли дед мой вопреки воле Господа языческую женщину в наложницы взял, стало быть, сильно ее любил, больше законной супруги. Так я и думала! Теперь мне всё ясно!
– Тебе еще не всё ясно, доченька, потому как я не всё сказала. Первосвященник поставил деду на вид, мол, не гоже судье держать при себе язычницу.
– А, понимаю, первосвященник хотел, чтобы дед бросил чужачку и любил только законную жену, так?
– Нет, Авиталь. Гиладский посланец Господа в любовные дела судьи не встревал. Он потребовал, чтобы дед обратил наложницу в иудейскую веру.
– А возможно это, матушка?
– Возможно, дочка! Женщина должна обрить голову и надеть платок. Грива новая отрастет, но впредь без покрытия головы показываться на людях нельзя, дабы чужой мужчина не мог увидать волосы мужней жены. Или мужней наложницы – это одинаково. И еще одно настояние мудрецами удумано: если язычница перейдет в иудейство, то придется ей расстаться с родным именем, и звать ее будут Сарой. Бабка твоя ничего не имела против сих перемен, потому как любила деда.
– Здорово! Какое простое превращение!
– Простым оно только кажется. Да и происходит ли превращение? Бывшую язычницу гонят и презирают, а мужчине, соединившемуся с ней, не сладко приходится. Жестоки и бесчувственны люди.
– Так ведь превращение-то в ладу с иудейским законом!