Авиатор: Назад в СССР - стр. 2
Васильевич на секунду оторвался от стрельбы и перекатился ко мне. Он заметил, что автоматная очередь прошла рядом со мной. Адреналин отступил быстро, позволяя мне почувствовать жгучую боль в боку.
– Дай, Сергеич, гляну, – сказал он.
– Чё смотреть? Течëт, батя, течёт, – сказал я и скатился по стене, оставив красный след на ней.
– Родя, сейчас «грачи» отработают. Отходи назад! – давал указание по связи старший, сидевший в здании командно-диспетчерского пункта аэродрома.
– А управлять, кто ими будет? Мои отходят – я прикрываю, – ответил я и жестом показал подчинённым направление выдвижения.
– Капитан, у нас приказ вас прикрывать. Авианаводчиками рисковать не принято, – сказал Лёха «Тунгус» и вновь занял позицию для стрельбы.
И правда, в лучший мир не тороплюсь, но риски осознаю. Бежать не смогу, нога совсем нерабочая.
– Новых страна нарожает. Я не собираюсь умирать. Живо, сказал! – повысил я голос, но движение не началось. Васильевич ещё раз посмотрел на меня и всё понял.
– Чё застыли? А ну, к стене и в пролом! – крикнул прапорщик на «Тунгуса» и «Моряка».
Батя решил не рассусоливать и прервал героические возгласы молодых ребят, отшвырнув каждого к задней стене. Через небольшой пролом была прямая дорога до второго эшелона обороны.
«Сейчас наведёмся и поковыляем домой», – подумал я, прижавшись к стене и усаживаясь поудобнее.
Бойцы отошли уже далеко, отслеживать их дальше смысла не было. Стрельба с противоположной стороны стала затихать. А потом стало понятно почему.
Земля начала вибрировать и ходить ходуном. Многочисленные взрывы тяжёлых снарядов и ракет слились воедино. Вокруг горело всё – воздух, земля, бронетехника. «Чугуний» безжалостно продолжал сыпаться с небес.
– «Родник», я Триста шестьдесят третий. С напарником к вам для работы. Дайте целеуказание, – сквозь шипение своей радиостанции я, наконец, услышал позывной командира штурмовиков.
– Триста шестьдесят третий, цель – лесопосадка. Отправляю посылку, – прохрипел я и ввёл несколько цифр в планшете.
– «Родник», цифры получил. Работаю.
Сознание погружалось в темноту. Кровь не остановить, да и нечем. Промидоловые «витаминки» закончились и сейчас бесполезны. Слишком много пробоин получил корабль под названием «моë тело». А сквозь серые облака неожиданно пробилось солнце. Никогда так не радовался его ослепляющему свету.
Когда сознание вынырнуло из тёмного омута в окружающую действительность, всё вокруг уже горело.
А перед глазами странный узор из различных треугольников, овалов и лепестков. Неужели в ином мире всë в цветах советских настенных ковров?