Авария, дочь мента (сборник) - стр. 25
Николаев тоскливо смотрел на детей, торжественно идущих в театр, переполненных ожиданием чуда.
– Вы встречались потом?
– Она приходила ко мне на лекцию, – Андрей кивнул через плечо на университет.
– А что вы читаете? – поднял голову Николаев.
– Литературу начала века.
– А как можно… ну, ознакомиться?
– Возьмите хрестоматию – в любой библиотеке.
Николаев покивал и снова опустил голову.
– Не понимаю я чего-то… – сказал он. – Мы ведь тоже не подарок были. Клеши тридцать сантиметров, с лампочками, батарейка в кармане. Да вы помните! Старухи вслед плевались. Патлы у меня были – вот досюда…
– Нет, нас стригли, – улыбнулся Андрей. – Весь класс с урока снимут – и в парикмахерскую строем…
– Ну да. Твист рубали – учителям назло…
– Битлы только начинали.
Ну да! Но ведь не так, как они сейчас, – Николаев помолчал. – Она ведь меня просто не видит. Не так, чтобы изображает чего-то, а будто нет меня. В стену насквозь смотрит…
– А я со своим парнем нормально живу, – пожал плечами Андрей. – Хотя… честно говоря, иногда случайно взгляд поймаешь – страшновато становится…
– Я ведь не про то, что мы вот хорошие, а они плохие. Просто не понимаю я… И с ней, и вообще… Не пойму, что происходит. Жили-жили, и вдруг все кувырком полетело, все через голову. – Николаев мучился от своего косноязычия, никак не мог найти верные слова. – Я один раз за угонщиком шел, разогнался километров до ста, не заметил, что асфальт впереди разобран, ремонт, – влетел на булыжники: трясет, голова чуть не отлетает, руль из рук рвет. И не поймешь: то ли по тормозам бить, то ли газу дать, чтоб быстрее проскочить… – Он уныло замолчал. – Авария какая-то…
Андрей сочувственно кивал, не очень понимая, о чем речь, но готовый поддержать разговор.
– Ладно, – сказал Николаев. – Извините, что оторвал… Только Валерке не говорите.
– Вы не волнуйтесь. Больше ничего не будет – это я вам гарантирую, – заверил Андрей.
– Да теперь-то что, – Николаев махнул рукой и, сутулясь, пошел прочь.
Валерка неторопливо подходила к школе, жевала резинку, небрежно закинув сумку за плечо. Рукава формы были закатаны, левый локоть перетянут тугой повязкой.
Вчера ее наконец выпустили из больницы, взяв честное-пречестное слово, что она больше никогда так делать не будет. Валерка пообещала. Ей до смерти надоел психиатр с серьезной рожей и дурацкими вопросами, соседки по палате, истеричные плаксивые девки. С ними было скучно. Каждый день в больницу со всей Москвы свозили суицидников, неудавшихся самоубийц, «таблеточников», «висельников», «парашютистов», быстро откачивали и распихивали в переполненные палаты. Первое время они лежали, отвернувшись к стене, потом начинали взахлеб, не слушая друг друга, рассказывать свои трагедии. Восьмиклассница, которую бросил мальчик, узнав, что она беременна, попыталась по второму разу перепилить вены какой-то железкой. Больше в палате никого не было, вставать было лень, и Валерка запустила в нее яблоком…