Авантюра, валюта и кровь - стр. 24
– Нет, – кокетливо моргая затушёванными ресницами, простодушно ответила миловидная Хлоя; она применила испытанный способ, способный расположить к ней кого угодно (чего уж там говорить про любителя женских юбок, каким всегда считался любвеобильный проныра?), – просто во всём со мной соглашайся, и, поверь, не пройдет и десять минут, как я смогу нас обоих вытащить – респект?
Следователь не стал воспрепятствовать приватному шёпоту, проводимому меж собой двумя заокеанскими представителями и сопровождавшемуся убедительными воздействиями. Их тайные переговоры он воспринял немного иначе.
– Готовы ли Вы признаться, – настоятельно обратился он к задержанному преступнику, – что похитили денежные ассигнования, выраженные особенно крупной суммой, равной три миллиона долларов, и принадлежавшие господину Мак-Когану?
– Нет! – очумело выкрикнул Майкл, услышав знакомое имя и вмиг осознав, в какой неоднозначной ситуации он неожиданно очутился (как и всем уважавшим себя преступникам, ему было отлично известно, что Коган – один из главных российских гангстеров, представлявших криминальные интересы русской мафии на всей приатлантической территории США).
Поняв, с кем в суровой реальности вступил в опасные игры, Мэссон не на шутку перепугался; он даже предположил, что просто обязан взять короткий тайм-аут, чтобы пораскинуть мозгами и всё получше обдумать. Однако! В правилах правоохранительных органах вдумчивые передышки не то что бы были редки; нет, они исключались полностью, и решать насущные вопросы предполагалось незамедлительно, не сходя с единого места. Через десять минут словесной полемики, и без того-то неясные мысли у Мишина напрочь запутались, то есть практически вели его к признательным показаниям (лишь бы избежать жестокой бандитской расправы и попытаться загладить несоразмерную вину поспешным возвратом всех разнесчастных баксов – сколько ему не прикажут). Он уже совсем приготовился испуганно сдаться, как беспардонная Карен (каким-то необъяснимым женским инстинктом она почувствовала трусливые колебания стушевавшегося подельника) ещё один раз хорошенечко «познакомила» стопу малодушного доверителя с прочностью точёного каблука; он являлся неотъемлемой частью ковбойского сапога, обутого на прекрасную, но грубую ножку.
– Молчи, лопоухий дурак, – шепнула она нежным, вкрадчивым, но убедительным голосом, не исключавшим железные нотки, – наличных денег всё равно уже нет: они отправлены по прямому предназначению, и мне пришло подтверждение, что они и получены, и приняты к лечебному производству.