Аут. Роман воспитания - стр. 4
– А ты не голубой?… – спрашивает.
– Нет, ты что! – восклицаю я. – Но у меня и девушки по-настоящему тоже пока не было.
– Это дело нехитрое. На-ка покури, Алекс.
– А мне хуже не станет?
– Ха-ха-ха! Только лучше! Затянись, затянись! Осторожно беру двумя пальцами сигарету и затягиваюсь. Вернее, набираю дым в рот и выпускаю…
– Нет, не так, не так! – кричит Джошуа. – Надо, чтобы сюда, сюда шло! – он показывает рукой на грудь. – В легкие!
Набираю дым в легкие и начинаю отчаянно кашлять. Но и очень сладкая волна раскатывается по жилам. И губы становятся раз в десять толще. И море в голове шумит. Ложусь на помост, затягиваюсь еще.
Джошуа что-то говорит, как бы издалека, что-то про наркотики, про героин, который здесь запрещен, но он может достать. Что-то еще, а я и слышу и не слышу. Я думаю, что хорошо, что я – это я. И всё.
Скрипит дверь, на крыльце показывается девушка, молодая, гораздо моложе Джошуа, маленькая, черноволосая, с азиатскими глазами. Босая, на ней совсем прозрачная блузка и белые трусики.
– Это Тана, познакомься, – сказал Джошуа. – У нее сложное имя, никак не запомнить, я зову ее Таной. Она из Таиланда.
Я встал, меня качнуло, едва в воду не свалился. Тана засмеялась, обнажив мелкие жемчужные зубки.
Джошуа что-то спросил ее на непонятном языке, может, на французском, а может, и вообще на тайском. Тана кивнула, он взял у меня сигарету, протянул ей.
– Нравится? – вдруг спросил он меня по-датски, скосив глаза в ее сторону. Почему он по-датски спросил? Чтоб она не поняла?
– Да, хорошая. Она твоя жена?
– Жена?! У хиппи жен не бывает.
– У кого?
– У хиппи. Знаешь, кто такие хиппи?
– Нет.
– Хиппи, Алекс, это дети цветов. Они за свободную любовь, против войны и империализма. Христиания – город хиппи, – он описал рукой круг. – Понял?
– Понял. И Тана тоже хиппи?
– Нет, Тана не хиппи. Ей надоело работать на дерьмо. Она была горничной в гостинице. «Аскот» знаешь? На Ратушной площади?
– Да, – вру я.
– Я ее на дискотеке подцепил. Она денег просила, в Таиланд вернуться, не нравится ей в Европе. Люди, говорит, мрачные, погода мрачная, города мрачные, море и то – говорит – мрачное. Все, что здесь ей нравится, это мой член и мой дом. У ее отца в Таиланде такой же, на сваях. Не член – дом. Ха-ха-ха! Правда, Тана?
Тана стояла на крыльце, облокотившись на поручень, курила и смотрела в воду. Услышав свое имя, обернулась, улыбнулась, кивнула.
– Она похожа на ангела, – сказал я Джошуа.
– Трахнуть ее хочешь? Я не против. Тана! – позвал он девушку по-датски. – Тана, этот парень, Алекс, хочет тебя трахнуть.