Аут. Роман воспитания - стр. 11
Пакетик чая промок в руке, сочится желтым. Возьму его в рот, чтобы не пропадало добро. Тьфу, гадость. Скользко, мокро, холодно. Проклятая страна. То ли дело русский здоровый холод! Нет, чай пропадет, надо немедленно его выпить. До Джошуа еще идти и идти. Вот дом. Он тоже на сваях. Осторожно иду по мосткам. Стучусь.
– Вам что? – выглядывает из-за занавески женское лицо.
– Простите, вы не нальете мне немного кипятка. А то мой пакетик совсем размокнет…
– Заходи.
Она открыла дверь. Звучит музыка, на стенах картины. Она кутается в большую меховую шубу, тертую-перетертую, не иначе на помойке нашла, художница. Крашеные короткие волосы торчат во все стороны. Не говоря ни слова, идет на кухню и включает электрический чайник. Берет у меня пакетик, – надо же, никакой брезгливости! – кладет в кружку. Руки красные, перепачканные краской. И все молча. На этюднике – кусок картона, на нем разноцветные пятна. Веселенько!
– Ты художница? – спрашиваю.
– Да.
– Откуда?
– Из Гамбурга. Ха, немка!
– Я тоже когда-то рисовал неплохо. Теперь давно не рисую.
– Понятно.
Льет кипяток в кружку, протягивает мне:
– Сахар?
– Да, я люблю сладкий чай. Спасибо.
Я кладу пять кусочков сахара, размешиваю. Она ждет. Потом идет к шкафчику. Достает полотенце, протягивает:
– Вытрись, весь мокрый.
– Спасибо.
Я одной рукой вытираю лицо, шею, грудь под курткой – везде. Другой – держу кружку, отхлебываю горячий чай.
– Ты Джошуа знаешь? Вон из того дома.
– Да. Мы тут все друг друга знаем.
– Он что делает?
– Он ничего не делает, он поэт. Говорит, что дружил с Бобом Диланом.
– Спасибо. Теперь мне легче, я могу идти. Попрошу Джошуа почитать свои стихи. Тебя как зовут?
– Магда.
– Меня Алекс. Я – русич.
– Понятно.
– В самом деле понятно? Я русич.
– Ну да, понятно: ты – из России, – говорит она, зевает, смотрит на свою мазню.
– До свиданья, Магда.
Я ставлю кружку на стол, выхожу. Дождь льет и льет.
Выбрасываю полиэтиленовый пакет на серый песок – что толку? Только дышать тяжело. Сколько времени – непонятно. Кажется, что вот-вот сумерки. Или это просто темно из-за дождя. Огибаю дальний конец озера, теперь по прямой до Джошуа. Скользко, пару раз чуть не упал, поэтому иду то по траве (все равно ноги промокли), то по самой кромке берега.
А в этом доме горит свет. Окно не занавешено, и я останавливаюсь. Лампочка под потолком, и телевизор в углу, видно хорошо. На всякий случай отхожу под дерево, чтобы незаметно. В телевизоре – парад. Фашисты! Фашисты! Их штандарты со свастикой, тысячи солдат в касках. Я знаю этот фильм! Полгода назад, когда я был у матери в гостях, она со своим Стуре смотрела его на диске, а меня выгнали, когда я вошел, но я все равно кое-что увидел через щелочку. Это «Триумф воли» Лени Рифеншталь, точно вам говорю, у меня память – сто процентов. Я мать и Стуре просил мне его дать посмотреть, а они сперва смеялись, а потом злились, говорили – нельзя. Фильм, скажу вам, – не оторваться! Неужели такое было? С трудом верится. Но если было, то почему теперь нет?!