Аукцион невинности. Двойная ставка - стр. 34
– Один, всего один, давно очень.
– И я в это тоже должен поверить?
– Нет, но я говорю правду.
– Она пиздец какая узкая, ты ведь понял это, Шума. Может, мы уже трахнем нашу девочку четыре миллиона раз, накачаем ее спермой, а потом будем смотреть, как она вытекает?
Почему я решила, что второй мужчина добрее первого? Потому что он был добр? Но лучше открытая ненависть, чем такая «доброта».
Снова трогает меня между ног, пять минут назад мне нравились эти ласки, но сейчас уже другие ощущения. Я переживу секс, но вот что будет потом, когда они устанут? Отдадут меня охране или устроителям аукциона, чтобы они разбирались, почему покупателям подсунули бракованный товар?
Захар спускает брюки, обхватывает полувозбужденный член рукой, массирует его, при этом пристально разглядывая меня. Издаю протяжный стон, когда в меня входят сзади, не резко, но сразу глубоко, мужчина сжимает ягодицы, мнет их, делая все медленно.
– Возьми его. Возьми сама, чтобы я не делал больше больно.
Облизываю пересохшие губы, первое желание – дернуться в сторону, но стою на месте, принимая огромный член.
Захар слишком близко, приоткрываю рот, опираясь одной рукой о диван, другой беру член, делаю все, как делала до этого, облизываю, посасываю. Меня имеют сразу двое, это противоестественно, но не так страшно, как казалось.
Совершенно дикая мысль, но человек, загнанный в тупик, привыкает ко всему.
– Давай, девочка, подмахивай, сука, до чего сочная киска и узкая, еще немного, и спущу. Хочешь моей спермы, крошка? Я дам тебе ее много и буду давать всю ночь.
Не могу ответить на этот вопрос, Захар начинает двигаться, его член проникает в рот до самой гортани, задерживаю дыхание, чтобы не захлебнуться собственной слюной. Он периодически вынимает его и снова входит, трахая размашистыми движениями.
Ничего не чувствую, совсем ничего. Мужчины о чем-то переговариваются короткими фразами, но я практически не слышу их.
Но вот все внезапно прекращается, теряю равновесие, меня снова, как куклу, перемещают, мужчины сбрасывают с себя последнюю одежду. Теперь мы лежим на диване, я сверху Тимура, с широко раздвинутыми ногами и задранной вверх попкой.
Он заставляет меня сесть на член, опускаюсь, прикусываю губу, уже не так больно, как это было в первый раз. Тянет на себя, заставляя смотреть в глаза.
– А сейчас, котенок, самое интересное, ты ведь продала себя, малышка, можешь плакать, будет больно, Шума не умеет быть нежным.
Я понимаю, о чем он, потому что чувствую пальцы второго мужчины, он, раздвигая мои ягодицы шире, плюет на анус, растирая слюну пальцами, сразу немного проникая.