Аттила, Бич Божий - стр. 52
Парализованный раскаянием, утративший то решительное великолепие, что позволило ему некогда разбить мавров, комит Африки попытался оказать сопротивление захватчикам, но руководил своей армией как-то вяло и нерешительно, что и привело к ужасающим последствиям – войско его не устояло под напором вошедшего в раж противника и бросилось врассыпную. Бонифаций тяжело вздохнул; из-за его исключительного безрассудства Запад потерял самый богатый свой диоцез, дававший империи половину всех ее зерновых культур.
С какой бы радостью положил он сейчас конец своей жизни! При схожих обстоятельствах его предок – тот, кто первым облачился в латы, которые он и сам теперь носил, – ни секунды не раздумывая, вонзил бы в себя свой меч – тот, что висел теперь на боку Бонифация. Но сам комит этого достойного уважения выбора был лишен. Христианство считало самоубийство смертным грехом, как не переставал напоминать ему, возможно, догадываясь о терзаниях друга, Августин: жизнь его теперь мог забрать только Бог.
То, что его конфликт с имперским правительством удалось урегулировать, являлось для Бонифация слабым утешением. Произошло это во многом благодаря посредничеству Августина, друг которого, некто Дарий, человек, пользовавшийся определенным влиянием при дворе, инициировал тщательное расследование причин, побудивших Плацидию отозвать Бонифация и подтолкнувших комита Африки к открытому неповиновению императрице-матери. В силу того, что Аэций какое-то время отсутствовал в Галлии, следственной комиссии удалось убедить Плацидию выдать те его письма к ней, в которых полководец оговаривал Бонифация, и сравнить их с письмами Аэция самому Бонифацию. После того как было выявлено вероломство Аэция, Плацидия и Бонифаций уладили свою ссору.
Предательство Аэция глубоко потрясло и расстроило Бонифация. Он верил полководцу как другу, надеялся на то, что вместе им удастся восстановить былое могущество Рима на Западе. Объединив усилия мощных военных группировок, расквартированных в Италии и Африке, они, безусловно, смогли бы обуздать либо же – в случае необходимости – сокрушить варваров в Галлии и Испании, а затем и вернуть Римской империи прежние, пролегавшие у берегов Рейна и Данубия, границы. Такое римская история уже знавала: полтора века тому назад Аврелиан смог добиться подобного в обстоятельствах более чем безнадежных. Что ж, обреченно вздохнул Бонифаций, видно, этой прекрасной во всех отношениях мечте сбыться уже не суждено. Но что будет с Римом?
Августин слабо пошевелился на своем ложе, вырвав Бонифация из печальных раздумий.