Ататюрк: особое предназначение - стр. 84
Он оставлял в столице не только свои нереализованные амбиции, но и любившую его Фикрие и прекрасную Корину, которая как никто другой понимала его…
Глава IX
В Софии Кемаль намеревался остановиться в здании посольства, однако Али Фетхи был не расположен делить с ним жилище.
Кемаль поселился в роскошном «Гранд-отеле», с его широкими светлыми комнатами, венской мебелью, китайским фарфором и известным на всю Софию уютным ресторанчиком, где часто обедали и пили кофе болгарские политики.
Но там было слишком дорого, и после недолгого скитания по другим гостиницам Кемаль снял квартиру в частном доме Густафа и Хильды Кристинаусов.
И сразу же принялся за изучение немецкого языка.
Общительная женщина оказалась прекрасной преподавательницей, и, к великому ее восторгу, Кемаль дарил ей при каждом свидании так любимые ею розы.
А после того, как Кемаль начал довольно сносно говорить по-немецки, он преподнес немке прекрасной работы турецкий ковер, и Хильда с радостью приняла дорогой во всех отношениях подарок.
Да и сам Кемаль был доволен, роль галантного офицера была ему явно по душе.
Высшее общество болгарской столицы уже успело забыть об ужасах недавних войн и предавалось танцам, интригам и флирту.
И в османском после и его сотрудниках их извечные враги видели теперь европеизированных турок, пользовавшихся в болгарской столице большой популярностью.
Кемаль принимал участие во всех сколько-нибудь выдающихся событиях, и уже очень скоро он стал завсегдатаем знаменитого «Юнион-клуба», где собирались сливки общества.
На одной из опер он был представлен самому королю Фердинанду, и тот даже поинтересовался его впечатлениями.
Волочился он и за дамами, не забывая о своей прекрасной Корине.
«Я получил ваше письмо вчера, – писал он ей, – и только одна мысль, что вы читаете его, помните обо мне и находите время, чтобы заниматься мною, делает меня счастливым…»
Однако со временем его письма Корине становились все грустнее.
«Я не знаю почему, – сообщал он своей подруге, – но мне невесело… я скучаю…»
Что это?
Откровенное признание, мгновенная слабость или поза уставшего от жизни светского льва?
Ни то и ни другое!
И, в конце концов, Кемаль откровенно объяснил Корине причину своей постоянной грусти.
«У меня есть амбиции, – отбросив всякую условность, писал он, – но они ни в коей мере не касаются ни хорошей карьеры, ни денег.
Я ищу реализации моих амбиций в успехе великой идеи, которая касается моей страны, и только служение родине может дать мне чувство глубокого удовлетворения исполненного долга.
Именно это стало принципом всей моей жизни.