Ататюрк: особое предназначение - стр. 76
Как мы помним, в конце XIX века управление государственными финансами перешло под контроль иностранных держав – главных кредиторов империи.
Такой порядок сохранялся и при младотурках и был отменён при кемалистах.
Турецкие рынки давно контролировались Европой, впереди была Австро-Венгрия и Германия, за ними следовали Италия, Англия, Франция, Бельгия, США и другие страны.
Они контролировали 90 % ввоза в империю.
Накануне Первой мировой войны степень включенности хозяйственных структур Османской империи в жизнедеятельность мирового капиталистического рынка (при минимальном наличии внутреннего) достигла наибольшего уровня.
И уже в 1913 году около 26,5 % общего объема сельскохозяйственного производства империи шло на экспорт.
Общая стоимость османского экспорта по отношению к ВНП составляла тог даже свыше 14 %, а стоимость импорта оценивалась в 19,4 % ВНП империи.
Стремясь расчистить путь для национальной буржуазии, младотурки начали осуществлять политику жестоких репрессий против греческого и армянского населения.
Эта политика проводилась «Особой организацией».
Ни к чему хорошему она не привела, поскольку заменить грамотных и знавших свое дело христиан оказалось не так-то просто.
В этой связи интересно ознакомиться с тем, как видели лидеров революции на Западе.
«Даже в местности с такой зловещей репутацией, как Константинополь, – писал Мурхед Алан в своей книге «Борьба за Дарданеллы», – трудно представить себе подобную странную группу лиц.
В младотурках было что-то неестественное, какая-то дикая и устарелая театральность, которая вроде бы знакома и в то же время совершенно нереальна.
Невольно склоняешься к тому, что это персонажи какого-то фильма о гангстерах, наполовину документального, наполовину воображаемого, и было бы нетрудно предать их тому удобному забвению, которое обычно окутывает большинство политических авантюристов, если бы они как раз в этот момент не обладали такой властью над многими миллионами людей.
Сэр Гарольд Николсон, бывший в то время младшим секретарем британского посольства, вспоминает, как они однажды все вместе явились к нему домой на ужин.
«Был Энвер, – пишет он, – в своей скромной короткой форме.
Руки покоились на эфесе, маленькое лицо брадобрея задрано над прусским воротничком.
А вот Джемаль.
Белые зубы сверкают тигровым блеском на фоне черной бороды.
У Талаата выделяются огромные цыганские глаза и красновато-коричневые цыганские щеки.
Невысокого роста Джавид свободно говорит по-французски, ходит, подпрыгивая, вежлив».
Странно, конечно, что они вообще существовали, что им вообще досталась власть в мире, где все еще понятия не имели о нацистах и фашистах в униформе, о коммунистических чиновниках на банкетах.