Ататюрк: особое предназначение - стр. 120
– Это наилучший выбор! – забывая, с кем он говорит, мгновенно воскликнул Хаккы.
Кемаль мрачно усмехнулся.
Ему было все ясно, кроме однеого: как можно было спасать страну от Энвера с помощью Энвера.
– Я, – ответил он выжидательно смотревшему на него генералу, – предпочитаю оставаться на командном посту в армии, чтобы защищать правительство, а не быть членом этого кабинета…
К великому удивлению и, надо полагать, негодованию «патриотически» настроенного Хаккы, Кемаль отказался принять его предложение.
И не столько из-за страха перед Энвером, сколько опасаясь провокаций, на которые служившие в его «Особой организации» ребята были великими мастерами.
Особенно если учесть, что в это время в руки Энвера попал весьма интересный документ, подготовленный в русском генеральном штабе.
И по далеко не предвзятому мнению русской агентуры, именно Мустафа Кемаль являлся «наиболее талантливым высшим командиром Османской империи и самым опасным соперником Энвера».
Для многих скомпрометированных таким образом в глазах диктатора людей подобные откровения означали смертный приговор.
Да, он отказался, но через несколько дней его вызывали к Энверу.
О чем они говорили?
Да, видимо, все о том же.
И о заговоре тоже.
Энвер посоветовал Кемалю поменьше лезть в политику, если он, конечно, не хотел окончательно испортить себе здоровье.
Намек был куда как прозрачный.
Кемаль вспылил и, презрев все грозившие ему опасности, высказал все, что он думал и о самом Энвере, и о навязанных им армии тупых немецких генералах, и о проводимой им политике.
Прошелся он и по Джемалю, который не совершенно не соответствовал занимаемой им должности и за проявленную трусость и нерешительность подлежал суду.
Энвер не остался в долгу, и взаимные оскорбления посыпались как из рога изобилия.
Генералы выхватили пистолеты.
С минуту они стояли, сверля друг друга ненавидящими взорами, не решаясь нажать на спуск.
Выстрелов не последовало, и еще более возненавидевшие друг друга соперники разошлись.
Конечно, Кемалю не стоило бы злить и без того не любившего его диктатора, поскольку все еще шла война и его будущее полностью зависело от главнокомандующего.
– Теперь, – грустно сказал он Исмету, – Энвер может предать меня суду военного трибунала! Исмаил Хаккы всё отрицает, я – единственный обвиняемый! Впрочем, Энвер может меня казнить, обвинив в подготовке государственного переворота…
И все же он ни о чем не жалел.
Что сделано, то сделано, да и вряд ли Энвер узнал что-нибудь новое для себя из его нелицеприятных высказываний.
Однако Энвер и на этот раз не только не тронул Кемаля, но даже попытался навести с ним мосты.