Атаманы-Кудеяры - стр. 29
– Может, Юрию Васильевичу к царю пойти? – подсказал Аким и заметил – испугалась чего-то Таисия:
– Ой, Акимушка! Царь не поможет! Ведьма околдовала его. Царь сватает меня за Спирьку! О горе мое! Спасти может только Юрий Васильевич! Ведьма согласна отдать меня и за Спирьку! Еще какой-то боярин женихом объявился, в отцы мне годится. Я готова ждать сколько надобно, да враги мои торопятся. Вот и Настя идет, нам уходить пора. Деду Сургуну скажи, как найти ваше Хлыново, никого не спрашивая. Понадобится, пришлю деда. А то и стыд забуду, сама пожалую. Вот до чего меня довели.
Подошли стрелец и Настя с вязанкой елового лапника.
– Видишь, мы за лапником убежали. Отец хочет, чтобы у него в опочивальне лесом пахло. Прощай, Аким! Не поминай лихом.
Поехал Аким искать деда Сургуна и задумался. «Выходит, не выполнил он поручение сына своего названого, не сумел объяснить боярышне о надвигающейся грозе. Может, потому, что верил, надеялся, что пронесет тучу грозную стороной… А боярышня боевая какая! Видать, и верно, любовь у нее нешуточная!.. Что-то будет?..»
Юрша принялся упражнять в письме раненую руку. Аким привез из Москвы его рукопись, теперь нужно было написать последнюю главу и добавить кое-что, как требовал митрополит. Юрша придумал и название книги: «Сказание о разгроме крымских полчищ под стенами Тулы, града славного». Требовалось теперь титульный лист рисовать, а художника нет. Пробовал сам, да не получилось.
О его занятии узнал отец Нефед, засиял весь:
– Богоугодное дело совершаешь, сын мой! Грамотный человек должен о себе память оставить, хоть одну книгу переписать. Аз в свободное время тоже пишу. Мне не послал Господь больших дел видеть, так на радость себе и другим переписываю деяния и поучения святых отцов. Накопилось теперь у меня без одной два десятка книг. Ныне двудесятую пишу. Одолжил у отца протоиерея «Повесть о жизни и храбрости благочестивого и великого князя Александра Невского». Да вот с бумагой трудно.
Посмотрел Юрша его листки и диву дался: заставки и буквицы киноварью да глазурью выведены, завитушками и цветами изукрашены.
– Скажи, отец Нефед, кому отдаешь расписывать? Мне тоже требуется.
– Зачем отдавать, Юрий Васильевич? Твой человечишко малюет. Матроны-вдовицы сын. Ловкий отрок, красиво получается у него. С книги срисует, рядом положишь, не отличишь. А теперь с моего дозволения стал от себя добавлять.
Юрша приказал звать Матронина сына. Пришел маленький парнишка, степенно перекрестился на иконы, поклонился сперва священнику, потом барину. Юрше показалось в парнишке все удивительным: и маленький рост, и непослушные рыжие вихры, топорщившиеся в разные стороны, а особенно конопушки во все лицо с оттенком меди. Это зимой-то! Парень большими зелеными глазами смотрел на барина.