Атаман Войска Донского Платов - стр. 50
Вот и пойди расскажи, что не было на Дону своей аристократии. Была она, аристократия эта, и даже вырождалась.
Видимо, не помогла свежая кровь базарной торговки Меланьи Карповны, не оросила она, не пробудила к жизни высохшее ефремовское родовое древо.
Досталась Матвею Платову изнеженная аристократочка, если верить легенде, – пылкая, созданная для того, чтобы поставить ее на пьедестал и боготворить. Для семейной жизни обстоятельство это не совсем благоприятно, но можно предположить с большой долей вероятности, что о скуке в семейной жизни Матвей Платов забыл надолго.
Припомним, кстати, что были у этой аристократочки такая мама (а у Матвея Платова – теща), как Меланья Карповна, и два младших болезненных братца, а девочки, если с детства привыкли заботиться о младших братьях, то вырастают и становятся прекрасными хозяйками, идеальными женами для непостоянных, ветреных, инфантильных мужей.
Кроме того, наверняка научила она его неординарно мыслить и выражать свои мысли, отточила приобретенное в долгоруковском штабе умение держаться и одеваться, уверенно говорить (ну, это он и сам прекрасно мог делать), помогала советом, а может быть, и деньгами. Даже по логике выдуманного нами сюжета ждало их неизбежно некое разочарование, ведь образы друг друга были ими самими придуманы. Застенчивые улыбки до свадьбы могли смениться фразами: «Да вы, любезнейший, просто чурбан неотесанный». Но не думаю, чтобы изнеженная аристократочка устояла против такого орла, как Матвей Платов, рубака и матерщинник, в его лучшие годы.
Позавидуем Матвею, вся жизнь которого крутилась вокруг такого явления, как любовь, который всю жизнь или сиял, или был убит горем (в зависимости от любовных дел), то мирился, то ссорился со своенравной женой, был страстен, но непоследователен, болезненно ревнив и ветрен, и все домашние «концерты» с любовным лепетом, свечами, обожанием, восторгами и лестью делил не с кем-нибудь, а с дочкой самого Ефремова. И «оттягивался» так целых пять лет.
Другое дело, что новая родня и черкасские верхи, куда он ворвался благодаря новому своему положению, считали его выскочкой и не скрывали этого. Один из братцев Наденьки женился на дочери известного Акима Карпова, другой на Авдотье Иловайской, дочери войскового атамана, и сам Алексей Иванович, опамятовавшись, просил в письме у сидевшего в Санкт-Петербурге Степана Ефремова разрешения на этот брак. Вдумаемся: правящий на Дону войсковой атаман просит разрешения у опального, чтоб сын опального женился на дочке правящего. Абсурд? Нет, был теперь пострадавший «за казаков» Степан Ефремов для донцов вроде святого. И пострадал человек, и спасся чудесно, и… далеко от Дона, от неисчислимых дрязг. А если вспомнить его былое величие?!