Атаман - стр. 92
Двое казаков подхватили Аркуса под локотки и поволокли за станционный сарай. Аркус пробовал что-то кричать, но мороз, ветер, густой дым, валивший из станционной трубы – там только что в печь засыпали полцентнера угля, – заталкивали слова ему обратно в глотку. И Аркус, поняв, что все кончено, что он проиграл свою партию окончательно, заплакал.
Через несколько минут за сараем грохнули два выстрела, один за другим. Несостоявшегося управляющего КВЖД не стало.
Семенову было понятно: промедление смерти подобно, к Хорвату надо ехать сегодня же. Но помешали спешные дела, и выехал есаул лишь на следующий день, через сутки, в девять часов утра восемнадцатого декабря 1917 года, вместе с урядниками Бурдуковским и Батуриным прибыл на станцию Маньчжурия.
Жизнь тут была много веселее, чем на станции Даурия, – здесь имелось несколько трактиров и лавка колониальных товаров. Из российских на полках лежали спички, произведенные еще до Великой войны на станции Седанка, что под Владивостоком, – видно, закуплены были спички в количестве сверхизбыточном, раз их до сих пор не сумели распродать, поскольку ныне фабрика в Седанке, ставшая японской, спички не выпускала; были еще и бабьи ленты, которыми можно и одежду украшать, и волосы подвязывать, все остальное – иностранное: слабенькое японское пойло саке, которое – тьфу! – надо употреблять горячим, твердые американские галеты, напоминающие прессованную фанеру, такие они были невкусные, австралийская ветчина в железных банках, похожих на традиционные чайные коробки, украшенные ярким рисунком, и жесткая, как железо, вяленая страусятина.
Есаул, увидев страусятину, лишь изумленно покачал головой:
– Ну и ну! – Спросил у лавочника: – Сам-то пробовал?
– Пробовал, – неохотно ответил тот и испуганно покосился на дверь, словно оттуда должен был выползти злой Змей Горыныч, – мясо и мясо, не отличается от коровьего, только зубы надо иметь хорошие.
– Зубы всегда надо иметь хорошие. А чего сидишь такой невеселый? Заболел, что ли? Или плохо позавтракал? А?
Лавочник неопределенно махнул рукой:
– Вот именно, «а», господин генерал.
– Да не генерал я. – Семенов поморщился.
– Все равно – большой человек. А быть невеселым есть отчего, извините великодушно. Сегодня обещают прийти посланцы из сов-депа. Слышали о таком?
– Слышал. И видел. И в Чите, и в Иркутске. Даже близко соприкасался.
– Вот и мы с хозяином соприкоснулись.
– И что же?
– Лавку нашу сегодня собираются экс… экс… тьфу! – отплюнулся лавочник, выдернул из-под весов клочок бумажки, на котором было записано трудное слово и прочитал по слогам: – Экс-про-при-и-ро-вать. Без стакана водки не выговоришь. Неприличное слово.