Атаман Ермак со товарищи - стр. 74
Недалеко от границы Червленого Яра на левом берегу показались всадники. Были они нарядны, ветер вздымал их белые башлыки, бурнусы и хлопал двумя шелковыми знаменами.
Прискакавший от них назвался послом атамана Шадры, и пригласил атамана Ермака в гости, и на совет. Ермак и десять сопровождающих сели на приведенных коней и отправились к Шадре.
Урочище Гребни было на левом берегу Дона, верстах в тридцати от реки, в пологой тихой долине среди меловых отрогов.
Ермак и, скакавшие с ним, Гаврила Иванов, Черкас и Яков Михайлов не разговаривали друг с другом, опасаясь провожатых. Не отдавая себе отчета, они почему-то сразу почувствовали опасность, таящуюся в молчаливых посланниках. Это ощущение беды усилилось, когда вместо привычных, спрятанных в тальнике казачьих куреней-полуземлянок или войлочных юрт они увидели раскинутые на польский манер полотняные и шелковые шатры, несколько пасущихся отар, табун коней и голубой дым, поднимавшийся над несколькими казанами.
В ставке Гребни готовили угощение, но если в обычных казачьих станицах это делали женщины, то здесь не было ни женщин, ни детей…
– Ханская ставка какая-то! – пробормотал Яков Михайлов.
Они спешились у коновязи и были неприятно удивлены, когда в шатер атамана Шадры пригласили одного Ермака и попросили снять саблю.
– Что? – сказал Ермак, берясь за рукоять. Атаманы стали спина к спине. Со всех сторон стали сбегаться шадринцы.
– Хто моих гостей забижает?! – раздался грозный голос.
Шатер распахнулся, и появилась высокая фигура в черном чекмене, шапке с голубым тумаком, с повязанным черным платком лицом. – Гостям почет и уважение! Ермака Тимофеевича прошу покорно в шатер.
Стража отступилась. Ермак пошел в шатер, вслед за ним вошел и Шадра.
Шатер был убран по-восточному: на полу расстелены кошмы, ковры, разостлан богатый дастархан, но в углу стоял аналой и на нем лежала икона. Ермак снял шапку, перекрестился.
– Что же ты не узнаешь меня, Ермак Тимофеевич? – спросил хозяин.
– Сними плат – – узнаю! – – сказал атаман.
– Тогда-то ты меня точно не узнаешь! А голос тебе мой не знаком?
И верно, голос был знакомым. Какие-то смутные давние воспоминания шевельнулись в памяти Ермака.
– Что-то знакомое. Но обмануться боюсь! – сказал он.
– А вспомни-ка, Ермак Тимофеевич, с каким атаманом ты на Астрахань ходил тридцать лет назад? Совсем ты еще тогда мальчонкой был.
– Неужто ты, Андрей? – ахнул Ермак. – Да ведь, сказывали, ты в кумыках помер…
– А про тебя молва была, что ты во Пскове-городе погиб.
– Не я, Черкашенин…
– Да знаю! Все Царю служил, вот и наслужился!