Атаман Ермак со товарищи - стр. 34
– Ермак Тимофеич, благодетель мой! Да что ж ты не предупредишь никогда! Нет, чтобы в дом, а не в приказ…
Троекратно расцеловавшись, атаман и дьяк пошли в отдельную хоромину, куда заходили только самые почетные посетители. Мигом атаман был усажен на почетное место. И стрелец, которому пришлось подавать угощение, не мог скрыть удивления при виде того, как неподдельно радуется дьяк приходу этого неизвестного атамана.
– Ходют тут тати разные! – ворчал он. – Басурмане!
– Ты говори да откусывай! – посоветовал ему плешивый старый писарь, который чистил перо, толкая его в жидкую рыжую бороденку. – Услышит дьяк Урусов – он тебе башку-то твою дубовую, страховидную, как цыпленку отвернет!
– А чего я сказал?! – огрызнулся стрелец.
– А того, что это благодетель дьяков. Он его мальчонкой на Казанском разорении подобрал, да вылечил, да выходил, да в монастырь уму-разуму набираться отдал! И вклад за него сделал! Вот и вырос дьяк Урусов на казацкие деньги, в большие люди атаманским благословением вышел. Ты-то у нас недавно и того не ведаешь, что Урусов атамана Ермака выше отца родного почитает.
– Тоже отца нашел! Да на вид Урусов атамана не моложее, оба уже как старые псы в седину отдают! – не унимался обиженный стрелец.
– Заткнись, дурья башка! – посоветовал старый писарь. – Выпорют тебя за невежество! Право слово, выпорют! А дьяк атамана не намного моложее, при Казанском взятии атаман-то годов пятнадцати был, а Урусов лет семи… Вот и полагай!
– Нечего мне полагать: не велики бояре – казаки да татаре!
– А ну пошел во двор! – затопал на него ногами старый писарь. – Скотина чумовая! И на нас-то своею грубостью гнев накличешь… – И сам, взявши поднос с заедками, потащил его в особливый покой, где разговаривали дьяк и атаман.
Вскоре он выскочил обратно и, кликнув двух писарей в помощь, принялся шарить по полкам, где грудами лежали свитки; погнали молодого писаря на полати, где лежали «скаски» за много лет. Раза два выходил сам дьяк Урусов, рылся, в одному ему ведомых документах, и уносил их в особливую палату. Зверовидный стрелец только диву давался – такого переполоха, вызванного приходом безвестного атамана, он, отродясь, не видывал, и страшно ему хотелось узнать, что же там, за крепко затворенными дверями, происходит. Раза два он исхитрился и заглянул в, на мгновение открытую, дверь. Атаман сидел на лавке, а перед ним, как ученик перед наставником, что-то вычитывал из свитков, грудой лежащих перед ними на столе, дьяк.
Но вряд ли сгоравший от любопытства стрелец понял бы, о чем идет речь между седым, изрубленным атаманом и спасенным им когда-то на Казанском пожаре татарчонком.