@ Актер. Часть 3, 4 - стр. 3
Мадемуазель Бошо действительно рассказала Домбровскому о подозрениях Нико, о том, что Лиза могла несколько лет назад войти в ОПГ «Пантер» и даже стать одним из ее «престижнейших» членов.
– Возможно, ее принудили? – Пытаясь утешить любимого человека, Мари-Энн потянулась к нему и коснулась губами его виска.
«Еще такой молодой, а волосы совсем седые».
– Ты не знаешь ее, – Домбровский прикрыл глаза и покачал головой. – Поверь, ее невозможно заставить. Ее нельзя к чему-то насильно склонить или взять на испуг. С Лизы всегда скатывалась любая грязь, как вода с капустного листа. Просто она – такая. Или, по крайней мере, такой была, пока в ее жизни не появился… этот!
Женщина тяжко вздохнула:
– Ты опять этого актера имеешь в виду? Максим, ну пожалуйста, ну не надо.
– Нет, надо, Мари. – Разговор у них шел на смеси английского, русского и французского. Впрочем, Домбровский прекрасно понимал женщину, та тоже отлично его понимала, порой даже его предчувствовала, и этого им было достаточно. – Да, я имею в виду этого чеха. Или, как сегодня Исаев настоятельно просил его называть, Александра. Нет, ты себе представляешь? Александра! – Домбровский издевательски хмыкнул. – Вот же имечко родители ему выбрали.
– А что не так? – слабо улыбнулась Мари.
– Вообще-то, это имя означает «защитник».
– Ты что, Святцы читал? – не поверила Мари-Энн.
– Да нет. Это меня на сей счет однажды просветил Саня Фадеев. У нас с ним по молодости лет как-то вышел дурацкий, но довольно-таки забавный спор на тему того, почему мы выбрали такую профессию? И что это было, долг, наше призвание или вообще судьба? Так вот, по его словам, Александр – это «защитник», а Максим – «величайший». Каково, а? – Домбровский иронично посмотрел на Мари.
– Ну, второе мне очень нравится.
– Я рад. – Домбровский вроде скривил рот, но сильней сжал руку своей француженки. – Только этот Александр – не Александр, а потрясающе красивый и испорченный сукин сын, причем, единственный в своем роде, кто заставил мою дочь плясать под его дудку.
– Нико найдет твою дочь. Просто доверься ему, – утешая, женщина нежно погладила мужчину по скуле, по волосам. Она уже много раз ему повторяла, что Никас был когда-то по-настоящему увлечен Лизой. Но говорить это снова, сейчас, когда Домбровский разгневан, устал и расстроен? Нет. Для этого лучше выбрать другое, более подходящее время.
– Я не верю ему, – неожиданно отрезал Домбровский, и обескураженная Мари вскинула на него глаза. – В этом деле я верю только Исаеву. Знаешь, – и зрачки в зрачки, как отражение двух зеркал, когда ты видишь себя в глазах другого и понимаешь, что человеку, который любит тебя, можно и нужно довериться, – если бы я мог выбирать между этими тремя, я имею в виду чеха, Никаса и Исаева… если здесь вообще можно выбирать! то я бы предпочел, чтобы выбор Лизы пал на Андрея.