Асы шпионажа - стр. 40
Пока я снова запирал деньги в сейф, он стоял спокойно около письменного стола. Да и я наконец успокоился. Критический момент миновал.
– Хотите закурить? – спросил я и протянул ему пачку сигарет.
Взяв несколько штук, он заметил:
– Их вполне хватит до того, как вы вернетесь.
Сев в кресло, он закурил. Выйдя из кабинета, я запер дверь снаружи, чтобы туда случайно не зашел ночной сторож, обходя территорию. Камердинер конечно же слышал, как в двери повернулся ключ, но, к моему удивлению, не стал протестовать, оказавшись в роли пленника. Я поспешил к своему фотографу.
У него все было уже готово. Проявитель был доведен до нужной температуры. Он взял в проявку сразу обе пленки. Я внимательно наблюдал за его действиями и попросил давать объяснения по ходу, намереваясь в будущем делать все сам. Времени на проявление и закрепление ушло больше, чем я рассчитывал.
– Можно ли здесь курить?
– Конечно, но только тогда, когда пленки находятся в бачках.
Фотограф действовал быстро и уверенно в свете красной лампочки. Через десять минут он открыл крышку первого бачка. Я собственноручно достал оттуда пленку, промыл ее и положил в закрепитель. Затем то же было проделано и со второй пленкой.
Минуты, казавшиеся мне вечностью, тянулись. Наконец фотограф сказал:
– Первая пленка должна быть готова.
Прополоскав немного пленку, он поднес ее конец к световому экрану.
Несмотря на крошечный размер негатива, я отчетливо разглядел машинописный текст. Документы были пересняты просто великолепно. Обе пленки пошли на промывку в проточную воду. За последней процедурой я наблюдал с нетерпением. Оставалось всего несколько минут.
В заключение мокрые пленки были повешены для сушки на прищепках на протянутый для этой цели шнур. В помещении вспыхнула стоваттная электрическая лампочка. Взяв увеличительное стекло, я склонился над кадрами. И вот что я прочитал:
«Совершенно секретно.
Британскому послу. Анкара.
……………………………………………………….
Министерство иностранных дел».
Под документом стояла совсем свежая дата.
Заголовка и даты было для меня вполне достаточно.
Выдворив фотографа, я запер дверь каморки и попросил его прийти через четверть часа. Затем направился к себе.
Когда я вошел, Цицерон сидел на том месте, где я его оставил. Пепельница была полна окурков, что свидетельствовало о длительности истекшего времени. Несмотря на долгое ожидание, он внешне не проявил ни нетерпения, ни неудовольствия, произнеся только:
– Ну и как?
Вместо ответа я открыл сейф, достал сверток с деньгами и вручил его камердинеру. Одновременно передал ему заранее подготовленную расписку в получении 20 тысяч фунтов стерлингов, которую он, однако, высокомерно отложил в сторону. Должен сознаться, что в тот момент я показался сам себе смешным.