Астрофобия - стр. 6
Но сейчас это не важно, десять лет в Секторе Фобос интересуют меня куда больше, чем попытки меня убить.
– Если в тебе осталось хоть что-то человеческое, откажись, – вдруг сказал Тревор. Не проорал со злостью, а как будто попросил… непривычно. – Ты прекрасно знаешь, что я изучил твое дело. Я знаю, почему ты убил тех людей… Ты не был тем чудовищем, в которое превратился. Но ты наверняка понимаешь, что обратного пути для тебя нет. Тебя нужно уничтожить сейчас, иначе будет хуже…
– Нет, – равнодушно отозвался я.
Может, он и решил, что это оскорбление, но я сделал ему комплимент. Кого-то другого я вообще ответом бы не удостоил.
Увы, Тревор был не в том состоянии, чтобы это осознать. Он все-таки поддался ярости:
– Все еще оправдываешь себя? Да, ты же для каждого убийства аргументы находил! Ты людей в фарш превращал, но самодовольно разглагольствовал о том, что это были плохие люди, значит, их убивать можно!
Утрирует. Во-первых, я разглагольствовать не люблю, во-вторых, собой я тоже был не очень доволен. Я просто один раз объяснил, почему сделал то, что сделал.
– Ну а я что же? – не унимался Тревор. – Какую базу ты подогнал под то, что сотворил со мной?
Что ж, у него было право на такой вопрос – учитывая, что в мою камеру он не пришел на своих двоих, а приехал на инвалидном кресле. Хорошем, антигравитационном, полностью автономном… но кого такое волнует, если это все-таки инвалидное кресло?
Вряд ли для героя, поймавшего «самого Гюрзу», пожалели хоть каких-то ресурсов. Медицина сейчас неплохая, просто и она не всесильна. Никакое киберпротезирование не восстановит то, что разрушено слишком сильно, а то и вовсе утрачено окончательно.
Если бы Тревора могли поставить на ноги хоть как-то, это бы уже сделали. Но я ожидал чего-то подобного, мне еще при нашей последней встрече показалось, что я видел там, на площадке, фрагмент его позвоночника. Такое не заменишь стандартным протезом.
Мне следовало и дальше молчать, но я тоже не лишен слабостей. Я решил, что мой давний противник достоин ответа, врагов мы порой уважаем не меньше, чем друзей.
– Ты знал, на что шел. Ты принял мое дело не сразу. Я уже убил больше семидесяти человек. Ты знал, что я сделал и как это сделал, но все равно вызвался меня поймать.
– Я просто выполнял свою работу! – отрезал Тревор.
– Правда? Дело только в этом? Или тебе хотелось стать тем, кто все-таки остановит Гюрзу – маньяка, который много лет творил что хотел?
Тут уже он унял праведный гнев, отвел взгляд. Беда хороших людей в том, что совесть делает их слишком очевидными. Тщеславие сыграло в его решении не последнюю роль, и Тревор признавал это.