Астральное тело холостяка - стр. 27

– Какая красота, – сказал я женщине, которая подметала дорожку, ведущую ко входу в церковь. – Когда был возведен храм? Похоже, он очень старый.

Тетушка молча продолжала орудовать метлой. Я решил, что она меня не расслышала, и громко повторил свой вопрос. Но ответа так и не дождался.

– Тысяча шестьсот какой-то год, – вдруг раздалось у меня за спиной.

Я обернулся и увидел полную даму в бархатном пальто с меховым воротником.

– Точную дату не назову, – продолжала незнакомка. – В те времена тут жил барин по фамилии Толстоногов. Батюшка – отец Дионисий, светлая ему память, – рассказывал, что дворянин очень хотел своих крепостных от пьянства избавить, вот и возвел церковь. Икона в ней висела, от винопития спасавшая. Но архитектор, который храм строил, сам любил залить за воротник, запил и утонул в Тараканке. Это речка наша, тут неподалеку течет, очень опасная, глубокая и с омутами. Пришлось Толстоногову другого зодчего нанимать, тот работу и завершил. А поскольку два творца здание строили, оно в разных стилях вышло. Колокольня вообще вроде платья с чужого плеча.

– А мне очень нравится, – улыбнулся я.

Женщина с метлой развернулась и ушла.

– Вы не местный, – отметила моя собеседница, – из Москвы.

– Верно, – согласился я.

– Не обращайте внимания, – вздохнула незнакомка, – с тех пор как у Брякиной сын пропал, она ни с кем не разговаривает.

– Вы про дворничиху? – уточнил я.

– Елизавета двор убирает, – пояснила незнакомка, – а заодно и храм моет. Отец Дионисий ее жалел, на странности внимания не обращал. Новый батюшка пока тоже ничего не говорит, но как он дальше себя поведет, никто не ведает. Не всякому понравится, что постоянно рядом мрачная бука. Мы-то про Лизкину судьбу знаем, а посторонние нет. Кое-кто жалуется на нее. И понятно почему. Люди у уборщицы спрашивают: сколько записочка стоит или свечка, а Брякина молча в сторону отходит, хотя нужно народ к свечному ящику направить. Обычно новая метла по-новому метет. Боюсь, шуганет теперешний батюшка и Лизку, и меня. Давайте знакомиться: Раиса, регент церковного хора.

– Иван Павлович Подушкин, – представился я. – Не подскажете, где дом Екатерины Сидоровой?

– Вон он, в паре шагов, – засуетилась Раиса. – Давайте провожу и…

Она вдруг замолчала.

– Спасибо, – поблагодарил я, двинувшись к указанной избе.

– Подождите! – крикнула Раиса. – Иван Павлович, вы журналист?

Я обернулся.

– Сделайте милость, – затараторила регентша, – не беспокойте Катю. Ей и так очень тяжело, отца ведь потеряла. Да еще про батюшку всякие гадости говорить стали, шептать, мол, он с собой покончил из-за того, что деньги, данные спонсором на строительство купальни, себе забрал.