Ассегай - стр. 18
Скот был вполне реальный – большое стадо пестрых горбатых животных с широкими, закручивающимися кверху рогами. И дети были настоящие: три голых мальчишки с прутьями, которыми они гнали стадо на водопой. Леон заметил, что все трое прошли обряд обрезания, а следовательно, были старше, чем выглядели, где-то между тринадцатью и пятнадцатью. Общаясь между собой, они говорили на маа, однако он не понял ни слова. Ценой немалых усилий, преодолевая боль во всем теле, Леону удалось приподняться еще немного и принять сидячее положение. Самый высокий из мальчишек, уловив шевеление в траве, замер как вкопанный. С минуту он испуганно таращился на незнакомца, но в конце концов, как и положено будущему морани, совладал со страхом.
– Ты кто? – спросил он дрожащим голосом, грозно взмахнув при этом прутиком.
Леон понял и вопрос, и смысл устрашающего жеста.
– Я не враг, – прохрипел он в ответ. – Я – друг, и мне нужна твоя помощь.
Другие мальчишки, услышав незнакомый голос, остановились, глядя на чужака точно на привидение, вставшее на их пути. Старший и, очевидно, смелейший из всех, опасливо приблизился к Леону и спросил о чем-то еще. Не поняв вопроса, Леон повернулся к лежавшему рядом сержанту и помог ему приподняться.
– Брат, – проговорил он. – Это твой брат.
Паренек подошел еще ближе и с удивлением уставился теперь уже на Маниоро. Потом повернулся к своим товарищам и что-то быстро сказал, сопроводив распоряжение широким повелительным жестом, после которого они повернулись и со всех ног помчались через саванну. Из всей его речи Леон понял лишь одно слово – «Маниоро».
Поселок, к которому побежали мальчишки, находился примерно в полумиле и представлял собой кучку жавшихся друг к дружке хижин. Как и заведено у масаи, они были крыты тростником и окружены забором из колючего кустарника. Маньята, масайская деревня. Другой забор, деревянный, ограждал крааль, куда загоняли на ночь самое большое сокровище масаи – скот. Оставшийся в одиночестве паренек опустился на корточки перед Леоном и, указав на Маниоро, восхищенно прошептал:
– Маниоро!
– Точно, Маниоро, – подтвердил Леон, опираясь рукой о землю, у него снова закружилась голова.
Мальчишка издал радостный вопль и разразился очередной речью, из которой Леон выловил лишь слово «дядя». Он закрыл глаза и, откинувшись на спину, заслонился рукой от слепящего солнечного света.
– Устал, – пробормотал он. – Как же я устал.
Он и сам не заметил, как провалился в беспамятство, а когда очнулся, обнаружил вокруг себя небольшую толпу сельчан. На то, что это масаи, указывали вытянутые мочки ушей, в которых они носили большие раскрашенные диски или резные табакерки из кости. Из одежды на них были только длинные, опускавшиеся чуть ниже пояса рубахи, и больше ничего; гениталии масаи хвастливо выставляли напоказ. Женщины этого племени отличались необычно высоким для своего пола ростом. Головы они брили наголо, отчего те походили на яйцо, а на шее носили ожерелья из бус, нитки которых, спускаясь одна за другой, доходили до обнаженных грудей. Крошечные, расшитые бусинками юбочки едва прикрывали ту часть тела, которую стыдливо прячут их белые сестры.