Assassin's Creed. Одиссея - стр. 41
Сотни младших командиров по обеим сторонам выкрикивали приказ наступать. Спартанцы и их союзники, словно громадная рука, лежащая на столе, сдвинулись с места. Их походка удивила Кассандру.
Фаланги двигались в ногу, причем быстро и в полном молчании. Союзники пели и кричали, однако спартанцы были немы, а их пристальные взгляды жгли ненавистью. Расстояние между армиями быстро сокращалось. Кассандра увидела, что на них движется афинская таксиархия – полк гоплитов в белых туниках с сапфировой полосой на правом плече. Голову их таксиарха венчал аттический шлем с перьями, грудь защищал старинный бронзовый торакс, а ноги были обуты в белые кожаные сапоги, отделанные золотом. На подходе таксиарх испустил устрашающий боевой клич:
– Элелелелеф! Элелелелеф!
Сердце Кассандры застучало, как копыта несущейся лошади. Ей вспомнился вопрос Стентора: «Боишься, наемница?» Сейчас бы молодая женщина, не кривя душой, ответила «да». Кассандра печатала шаг, стараясь не поддаваться страху. Меж тем острия афинских копий неумолимо приближались…
Раздался скребущий звук. Смертоносные острия царапали по ее щиту, и у Кассандры от каждого такого скрежета перехватывало дыхание. Иные копья со свистом проносились рядом с ее головой, а другие, падая, задевали лодыжки. Вдоль цепей стоял оглушающий звон и лязг железа и бронзы, словно орава великанов скрежетала металлическими зубами. Часть воинов ударяла по вражеским щитам, сдвигая те в сторону, а их товарищи, идущие рядом, били уже по ребрам и животам своих противников. Эта тактика в первые же минуты сражения унесла сотни жизней. Истошные крики, предсмертное бульканье в глотках, глухой стук выпадающих кишок сливались в оглушающую какофонию. Вражеское копье полоснуло Кассандре по щеке, отхватив прядь волос. Потекла кровь, обжигая молодой женщине кожу. Кассандра чувствовала ее запах, а вскоре ощутила во рту металлический привкус. Заметив в спартанских рядах женщину, таксиарх устремился к ней, посчитав слабым звеном. Навыки мисфиос в плотной стене спартанских гоплитов были бесполезны. Единственное, что оставалось Кассандре, – это закрываться щитом и нацеливать копье в противника.
– Глядите-ка, спартанцы притащили на поле боя какую-то суку! – похабно засмеялся таксиарх.
Воздух все гуще наполнялся удушающим зловонием самопроизвольно опорожняющихся кишечников и мочевых пузырей. От проливаемой крови над полем боя повис красный туман. Таксиарх переусердствовал и сломал копье. Число сломанных копий, как и число убитых, измерялось сотнями. Железные зубы значительно поредели. Фаланги продолжали наступать, пока щиты одной стороны не наталкивались с глухим стуком на щиты другой. Кассандра оказалась нос к носу с афинским таксиархом. Теперь не только ей, но и всем спартанцам пришлось схватиться врукопашную с врагом, имевшим численное превосходство.