Assassin's Creed. Ересь - стр. 23

– Нет. Мы постарались убраться с их дороги. Отец отправил нас в старую крепость, что на острове посреди реки, мы туда переправили наш скот и все, что смогли взять с собой из имущества. Иногда мы уходим в Нешато, если бургундцы перекрывают нам выход к реке. – Приветливое лицо Пьера посуровело.

– У нас конь сильный, но не всем так повезло.

При этих словах любопытство Габриэля приобрело иной характер.

– Кого-то… убили?

– В этот раз нет. Мы вовремя предупредили, и все успели увести скот и спрятаться.

Пьер легонько пнул брата, который говорил с набитым ртом:

– Габриэль, иди угости сыром Жанетту, пока эта свинья все не съела. Она целый день или танцует, или стоит у реки и смотрит на воду, будто та с ней разговаривает, и наверняка уже успела проголодаться.

– А где она? – В груди у Саймона затрепетало от возбуждения.

– А вон она – резвушка в красном платье. – Пьер указал на полную энергии девушку, что двигалась быстро и ловко. Ее длинные, немного растрепанные черные волосы, украшенные цветами, ниспадали до пояса.

«Я самый счастливый из всех историков, когда-либо живших на этом свете». От радости у Саймона закружилась голова, а Габриэль тем временем на длинных жеребячьих ногах направился к Жанне д’Арк.

– Жанетта? – Руки юноши немного тряслись, когда он протягивал ей хлеб и сыр.

Жанна д’Арк, Орлеанская дева, причисленная к лику святых, обернулась.

У нее были большие синие глаза, в которых отражался покой и проницательная сила. Казалось, они видели Габриэля насквозь, проникали в самую его душу. Он затаил дыхание и мог только смотреть на нее не отрываясь, кровь в нем забурлила, он залился краской и…

Мир вокруг скомкался, как бумага. Природа вокруг, танцующие люди – все вдруг с головокружительной быстротой рассыпалось на мелкие осколки, унося с собой незабываемо прекрасное лицо юной воительницы.

Саймон Хэтэуэй остался в кромешной темноте и услышал собственный крик.

– Саймон, что за…

Тошнота накрыла Саймона волной так внезапно, словно удар под дых невидимым гигантским кулаком. В горле драло, как он понял, от истошного крика, но Хэтэуэй продолжал кричать, хотя звука собственного голоса не слышал. Его, опутанного ремнями, трясло, пот струился по телу ручьями, губы сделались сухими, как вата. Шлем с головы сняли, и прохладный ветерок принялся обдувать его влажное лицо. Саймон перестал кричать и вместо этого принялся судорожно хватать воздух ртом, одновременно всматриваясь в лицо женщины, которая показалась ему незнакомкой.

Это была не она.

– Прости, Саймон. – Голос словно ножом прорезал охватившую его панику, и из помутненного сознания медленно всплыло имя – Виктория. – Я не ожидала такой реакции на эту конкретную симуляцию. – Дать тебе бумажный пакет?