Аскольдова могила - стр. 42
– Так ты не язычник? Ах, как я рада!.. Подойди, подойди – теперь я не боюсь тебя!
Всеслав подошел к девушке.
– Вот твое покрывало! – сказал он. – Но если я вижу тебя в последний раз, то не откажи мне: оставь его у меня.
– У тебя?.. На что тебе мое покрывало? – спросила с улыбкою незнакомка. – Разве ты девушка?
– Я не расстался бы с ним во всю жизнь мою: оно прикасалось к тебе, ты носила его.
– Да, и я очень плакала, когда его потеряла; мне подарила его матушка.
– А ты живешь вместе с матерью?
– Нет еще, – отвечала девушка, покачав печально головою.
– Так вы живете розно? Где же она?
– Вот здесь! – шепнула тихо незнакомка, указывая на могилу.
– Так она похоронена здесь? И ты, верно, приходишь сюда молиться ее праху?
– О, нет, я молюсь не ей, а за нее.
– Какому же ты молишься богу?
– Какому? Разве он не один?
– И ты знаешь его?
– А как же?
– Не его ли ты называла Искупителем?
– Да.
– Но кто же он?
– На небесах Он – Бог наш, а на земле был сыном Той, которую называют Пресвятою.
– А как зовут тебя?
– Я девушка, дочь Алексея, который живет в этом лесу; меня зовут Надеждою.
– Надеждою! – прервал с удивлением Всеслав.
– Имена моих сестер еще лучше, – сказала с простодушною улыбкою девушка, – их зовут Верой и Любовью.
– Надежда, Вера и Любовь! – повторил Всеслав, покачивая недоверчиво головою. – Ах, счастлив тот, кто заключает их в душе своей! Но разве это имена?.. Я вижу, – прибавил он печальным голосом, – ты издеваешься надо мною.
– О, нет, нам дали эти имена в Византии. Прежде мы не так назывались: меня звали Всемилою, а сестер моих Премиславою и Светланою; но эти имена языческие: ими грешно называться.
– Твоего отца зовут Алексеем; но кто он такой?
Этот вопрос смутил приметным образом девушку. Помолчав несколько времени, она отвечала:
– Он был прежде воином, а теперь кормится работою.
– Но для чего он живет в этом дремучем лесу?
– Он рубит дрова и продает их киевским жителям.
– И ты живешь с ним в этой пустыне? Тебе, должно быть, очень скучно?
– Да, зимою мне бывает скучно: кругом нас воют волки, ревут медведи, и на меня иногда находит такой страх, что я во всю ночь заснуть не могу; но в земле печенежской мне было еще скучнее. Вот когда мы жили в Византии, там нам было весело. Там остались мои старшие сестры. Когда они вышли замуж, то отец мой приехал сюда со мною и с матушкою; она все тосковала, прошлого года умерла, и теперь я живу с ним одна-одинехонька, – промолвила Надежда, бросив грустный взгляд на могилу.
– Но неужели ты никогда не бываешь в Киеве? – спросил Всеслав.
– Иногда, по ночам, я вместе с батюшкою хожу туда молиться.