Асфиксия - стр. 31
Всё исполняет, что приказал - смотрит на меня, а у самой зрачки расширяются, и глаза тёмные стали, как будто чернотой их изнутри затопило. Губы приоткрыты, и она по ним языком розовым провела. И я сорвался. Это даже не секс был, трах бешеный, до белых мух перед глазами. Глубоко, так глубоко, будто до самого нутра хочу достать. Ноги её на плечи себе, и иметь жадно, быстро, пока кричать не начинает. Спазмы чувствую, но продолжаю вдалбливаться.
Тоня кончает бурно, долго, с криками громкими, от которых по позвоночнику дрожь растекается. Тогда впервые мысль закрадывается, что всё. Не будет больше у неё никого, кто то же самое с ней сделать сможет. Никому больше брать её не дам. Только моя она. МОЯ!
Замедлил движения, ноги с плеч снял, приказал хрипло:
- Под коленями подхвати.
И она снова подчинилась - развела их шире, держит руками полусогнутые. А я упиваюсь тем, что вижу. Как складки её раздвигаются, и член то выскальзывает до головки, то снова погружается. И влажно внутри, истекает вся для меня. Так мокро, что скольжу в ней легко, а Тоня стонет, мечется, будто не даю ей снова кончить.
- Кирилл, - выдыхает всхлипом. - Кирилл, продолжа-ай.
И опять срываюсь, только теперь остановиться уже не смогу. Трахаю жадно, вколачивая член на всю глубину, пока не чувствую, как снова его мышцами стискивает. Это конец. Изливаюсь с рыком, продолжая двигаться. Продлить агонию бешеную хочется, но не могу. Наслаждение слепящее, какого никогда не было. Первые сомнения, что больше так ни с кем и не будет, крепнут, но сейчас отмахиваюсь от них - не время.
В эту ночь я брал Тоню ещё дважды. По-всякому, пока сил хватило. Отстал только под утро - она калачиком свернулась, ноги к груди поджала и вырубилась, а я долго не мог заснуть. Лежал, курил и думал о том, что со всем этим делать.
Раньше у меня не было любовниц, которых бы имел на протяжении долгого времени. Встречи сводились к тому, насколько мне это было удобно. Пока никто не открывал рот и не начинал качать права - меня всё устраивало. Но если вдруг случалась такая досадная мелочь - с лёгкостью заменял одну бабу другой.
Не знаю, почему была потребность трахаться вне Лены. Вроде и давала мне всё с лихвой, но мне мало было, не хватало впечатлений, вот и бросался на всё новое. Только сейчас понимал - это всё суррогат. Возможно, когда с Тоней спать надоест, я снова вернусь к привычному образу жизни, но сейчас вообще ни о ком другом думать не хотел. Даже о собственной жене. Тем более о собственной жене.
Расстаёмся мы на утро, перекинувшись парой фраз. Тоня отводит взгляд, а я ловлю себя на мысли, что хочу, чтобы она ушла. Потому что всё очень остро, и потому что если она останется, это может сделать яркие впечатления совсем иными.